Папа и море. Туве Янссон

ий папа бродил по саду, чувствуя себя совершенно ненужным. Он не знал, куда приложить руки. Ведь все, что нужно делать, было уже сделано или этим занимался кто-то другой.

      Папа слонялся туда-сюда по своему саду, а за ним следом по твердой, высохшей земле, меланхолично шелестя, тянулся его хвост. Долина плавилась от жара, все было тихо, неподвижно и чуточку пыльно. То был месяц больших лесных пожаров и большой предосторожности.

      Папа уже предупредил все свое семейство. Раз за разом он объяснял, какую осторожность надо соблюдать в августе. Он описывал горящую долину, грохот, пылающие стволы деревьев, огонь, заползающий под мхи. Светящиеся столбы огня, языки пламени, что бросаются прямо в ночное небо! Волны огня, что плещутся, пробиваясь со всех сторон долины через ее края и дальше вниз, к морю.

      – И кидаются, шипя, в море, – с такой мрачной удовлетворенностью заканчивал папа описание этой картины. – Все черно, все сгорело. Огромная ответственность лежит на каждой малявке, на каждом кнютте и скрутте, у которых только есть доступ к спичкам.

      Семейство прекращало все свои занятия и говорило:

      – Да, да, конечно. Да!

      А потом все снова возвращались к своим делам.

      Они всегда чем-то занимались. Тихо, непрерывно и заинтересованно любили они возиться с маленькими-премаленькими вещицами, заполнявшими мир. Их мир был уже устоявшийся, их личный. И добавить туда было нечего. Подобно географической карте, где все открыто и заселено и больше никаких белых пятен нет. И они повторяли друг другу:

      – В августе папа всегда говорит о лесных пожарах.

      Папа вышел на веранду. Лапы, как обычно, прилипали к лаку, покрывавшему пол, мелкие щелкающие звуки по всей лестнице – и прямо к плетеному креслу. Хвост прилипал тоже, казалось, кто-то за него дергает.

      Папа сел и заморгал. Этот пол нужно заново отлакировать. Конечно, стоит жара. Но хороший лак не расплавляется только потому, что жарко. Может, он ошибся и взял лак не того сорта, какой нужно?! Ужасно много времени прошло с тех пор, как он построил веранду, и ее абсолютно необходимо заново покрыть лаком. Но сначала надо ободрать пол наждачной бумагой; адова работа, работа, которая никого не приводит в восторг. Другое дело – новый белый пол, который красишь белой кисточкой и покрываешь блестящим лаком. Семейство при этом должно пользоваться черным ходом и держаться подальше. До тех пор, пока я не впущу всех и не скажу: «Пожалуйста! Вот вам новая веранда…» Да, слишком жарко. Надо бы выйти в море, поплыть под парусами. Все прямо и прямо, далеко-далеко…

      Папа почувствовал, как сон крадется к нему в лапы, он встряхнулся и зажег трубку. Спичка все еще горела в пепельнице, и он с интересом наблюдал за ней. И как раз перед тем как ей погаснуть, папа оторвал несколько клочков газеты и положил их в огонь. Получилось красивое небольшое пламя, почти незаметное при свете солнца, но горело оно очень мило. Некоторое время папа добросовестно его караулил.

      – Сейчас оно погаснет, – сказала малышка Мю. – Подложи побольше топлива.

      Она сидела на перилах в тени столба веранды.

      – Ты снова здесь? – спросил папа, тряся пепельницей, покуда огонек не погас. – Я изучаю технику пожара, это важно.

      Мю рассмеялась, по-прежнему не спуская с него глаз. Тогда он, нахлобучив шляпу, укрылся от всех во сне.

      – Папа! – сказал Муми-тролль. – Проснись! Мы погасили лесной костер.

      Теперь обе папины лапы накрепко приклеились к полу. Папа оторвал их с сильным чувством недовольства и несправедливости.

      – Что ты говоришь! – воскликнул он.

      – Да, настоящий маленький лесной пожар! – рассказывал Муми-тролль. – Как раз за табачной делянкой. Горел мох, и мама сказала, что это могла быть искра из дымовой трубы…

      Папа курил, сидя в соломенном кресле, за одну секунду он стал папой необычайной силы действия. Его шляпа скатилась вниз по лестнице.

      – Огонь погашен! – закричал ему вслед Муми-тролль. – Мы сразу же погасили его! Тебе нечего бояться!

      Папа перестал курить, и у него начало гореть в горле.

      – Вы погасили его без меня! Почему никто мне не сказал? Вы не разбудили меня и ничего не сказали!

      – Милый! – крикнула из кухонного окна мама. – Мы решили, что не стоит будить тебя. Это был совсем маленький огонь, он только подымил немного. А я как раз проходила мимо с ведрами воды, так что оставалось только чуточку плеснуть мимоходом…

      – Мимоходом! – воскликнул папа. – Только плеснуть! Плеснуть – какое слово! И оставить очаг пожара без охраны! Где он?! Где он?!

      Мама бросила все, чем занималась, и едва слышными шагами быстро прошла к табачной делянке, а Муми-тролль остался на веранде и стал смотреть, что будет. В мшистом покрове чернело маленькое пятнышко.

      – Некоторые, может, думают, что такое пятно не опасно. Далеко не так. Понимаешь, пожар может продолжаться и подо мхом. В земле. Он может длиться часами, даже днями, и вот внезапно – пых! Огонь вспыхивает в совершенно новом месте. Понимаешь?

      – Да, милый! –