Главная тайна горлана-главаря. Взошедший сам. Эдуард Филатьев

было, надо полагать, немало тех, кто с завистью смотрел на заграничные галстуки Сергея Есенина. И Яков Блюмкин знал об этом. И понимал, про какое именно «царство» написал его друг Серёжа.

      Как это напоминает поэму «Пятый Интернационал», в которой только что поступивший на службу в ОГПУ Маяковский говорил о том, что стал людогусем, то есть человеком, получившим возможность видеть недоступное другим. Разница лишь в том, что Владимир Владимирович с гордостью заявлял, что стал «социалистическим поэтом», а Сергей Александрович с печалью признавался:

      «Если раньше мне били в морду,

      То теперь вся в крови душа».

      Не удивительно, что Блюмкин не только критиковал Есенина, он и рвался ему помочь.

      Помощь поэту

      Сергей Есенин в тот момент был увлечён идеей создания «крестьянского» журнала и поэтому часто встречался со «святой троицей»: поэтами Клычковым, Орешиным и Ганиным. Вот этот-то журнал и вызвался помочь организовать Яков Блюмкин. Ни о какой поездке Есенина в Кисловодск речи быть уже не могло – об этом написал Илья Шнейдер (тоже собиравшийся поехать на Кавказ):

      «…прибежал в возбуждённом состоянии и объявил:

      – Ехать не могу! Остаюсь в Москве! Такие большие дела! Меня вызвали в Кремль, дают деньги на издание журнала!

      Он суматошно метался от ящиков стола к чемоданам:

      – Такие большие дела! Изадоре я напишу. Объясню. А как только налажу всё, приеду туда к вам!»

      На следующий день (один из последних дней августа 1923 года) Есенина встретил Матвей Ройзман:

      «Он был в светло-сером коверкотовом пальто, шляпу держал в руках.

      – Куда, Серёжа?

      – Бегу в парикмахерскую мыть голову! – и объяснил, что идёт на приём к наркомвоенмору.

      Я знал, что в важных случаях Есенин прибегал к этому своеобразному обычаю. Разумеется, эту встречу организовал Блюмкин».

      В есенинской пьесе «Страна негодяев» одним из действующих лиц был некий Чекистов (он же – Лейбман), который заявлял:

      «Я гражданин из Веймара

      И приехал сюда не как еврей,

      А как обладающий даром

      Укрощать дураков и зверей».

      В те времена практически каждый, кто слышал эти строки, сразу понимал, что поэт намекает на Льва Троцкого (Лейбу Бронштейна). Знал ли тогда об этой пьесе сам Троцкий, неизвестно.

      Встреча поэта с наркомвоенмором состоялась.

      Матвей Ройзман:

      «Есенин заявил, что крестьянским поэтам и писателям негде печататься: нет у них ни издательства, ни журнала.

      Нарком ответил, что этой беде можно помочь: пусть Сергей Александрович, по своему усмотрению, наметит список членов редакционной коллегии журнала, который разрешат. Ему, Есенину, будет выдана подотчётная сумма на расходы, он будет печатать в журнале произведения, которые ему придутся по душе. Разумеется, политическая и финансовая ответственность за журнал целиком ляжет на Сергея».

      Сохранилось письмо Есенина, написанное 29 августа и отправленное Дункан. В нём говорится о посещении наркомвоенмора:

      «Дорогая Изадора! Я очень занят книжными делами, приехать не могу.

      Был у Троцкого.