Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями. Сельма Лагерлёф

V. Волшебная дудочка

1

      Со всех сторон Глиммингенский замок окружен горами. И даже сторожевые башни замка кажутся вершинами гор.

      Нигде не видно ни входов, ни выходов. Толщу каменных стен прорезают лишь узкие, как щели, окошки, которые едва пропускают дневной свет в мрачные, холодные залы.

      В далекие незапамятные времена эти стены надежно защищали обитателей замка от набегов воинственных соседей.

      Но в те дни, когда Нильс Хольгерсон путешествовал в компании диких гусей, люди больше не жили в Глиммингенском замке и в его заброшенных покоях хранили только зерно.

      Правда, это вовсе не значит, что замок был необитаем. Под его сводами поселились совы и филин, в старом развалившемся очаге приютилась дикая кошка, летучие мыши были угловыми жильцами, а на крыше построили себе гнездо аисты.

      Не долетев немного до Глиммингенского замка, стая Акки Кебнекайсе опустилась на уступы глубокого ущелья.

      Лет сто тому назад, когда Акка в первый раз вела стаю на север, здесь бурлил горный поток. А теперь на самом дне ущелья едва пробивался тоненькой струйкой ручеек. Но все-таки это была вода. Поэтому-то мудрая Акка Кебнекайсе и привела сюда свою стаю.

      Не успели гуси устроиться на новом месте, как сразу же к ним явился гость. Это был аист Эрменрих, самый старый жилец Глиммингенского замка.

      Аист – очень нескладная птица. Шея и туловище у него немногим больше, чем у обыкновенного домашнего гуся, а крылья почему-то огромные, как у орла. А что за ноги у аиста! Словно две тонкие жерди, выкрашенные в красный цвет. И что за клюв! Длинный-предлинный, толстый, а приделан к совсем маленькой головке. Клюв так и тянет голову книзу. Поэтому аист всегда ходит повесив нос, будто вечно чем-то озабочен и недоволен.

      Приблизившись к старой гусыне, аист Эрменрих поджал, как того требует приличие, одну ногу к самому животу и поклонился так низко, что его длинный нос застрял в расщелине между камнями.

      – Рада вас видеть, господин Эрменрих, – сказала Акка Кебнекайсе, отвечая поклоном на его поклон. – Надеюсь, у вас все благополучно? Как здоровье вашей супруги? Что поделывают ваши почтенные соседки, тетушки совы?

      Аист попытался было что-то ответить, но клюв его прочно застрял между камнями, и в ответ раздалось одно только бульканье.

      Пришлось нарушить все правила приличия, стать на обе ноги и, упершись в землю покрепче, тащить свой клюв, как гвоздь из стены.

      Наконец аист справился с этим делом и, щелкнув несколько раз клювом, чтобы проверить, цел ли он, заговорил:

      – Ах, госпожа Кебнекайсе! Не в добрый час вы посетили наши места! Страшная беда грозит этому дому…

      Аист горестно поник головой, и клюв его снова застрял между камнями.

      Недаром говорят, что аист только для того открывает клюв, чтобы пожаловаться. К тому же он цедит слова так медленно, что их приходится собирать, точно воду, по капле.

      – Послушайте-ка, господин Эрменрих, – сказала Акка Кебнекайсе, – не можете ли вы как-нибудь вытащить ваш клюв и рассказать, что у вас там стряслось?

      Одним