Проклятие тамплиеров (сборник). Михаил Попов

тупо повторял ополоумевший от наплыва чувств комтур.

      – Наденьте и поваляйтесь в ней по полу. Сегодня сюда придут люди короля, если на вас будет эта одежда, они вас выпустят. Остальных увезут в Шинон и будут пытать.

      В глазах Армана Ги мелькнула искра понимания.

      – Да, Лако, я понял.

      – Извозитесь как следует и притворяйтесь сумасшедшим, чтобы вам поменьше задавали вопросов.

      – Я понял Лако, я понял.

      – Все, мне пора идти. Еще нужно успеть спрятать два трупа.

      Глава шестая. Лувр

      Жаль нет коня, а будь я на коне,

      Король бы почивать мог в сладком сне,

      На Балагэр спустился бы покой;

      Я б усмирил Прованс и Монпелье,

      И те, что еле держатся в седле,

      В Кро не посмели б учинить разбой.

      Губители людей достойных, те

      Кто в ревности погряз и клевете,

      Кто радость принижает волей злой,

      Узнают, что за мощь в моем копье,

      Я ж их удары, шпаг их острие

      Приму, как на павлиньих перьях бой.

Пейре де Видаль

      Филипп Красивый был в отвратительном расположении духа. Все утро он провел в своей зеркальной галерее. Она ныне мало напоминала прошлогоднюю – следствие варварского погрома, устроенного в прошлом году парижским охлосом. Но король не спешил ее пополнять, как будто смирился с потерями. Общение с немногими пережившими покушение толпы полотнами отражающего стекла стало более интимным и даже болезненным. Странные и тайные сомнения короля относительно своего метафизического происхождения не утихали. Напластования повседневных забот лишь на время сглаживали их остроту. Но стоило ему остаться наедине со своими мыслями…

      Король подошел к большому овальному зеркалу, это было старинное флорентийское произведение, король не любил его за упрощенную и примитивную трактовку собственного отражения. Не было в этом простоватом итальянском стекле настоящей таинственной глубины, оно словно не впускало взгляд внутрь, выталкивало на свою поверхность предмет отображения, предоставляя при этом скучный, обыденный фон.

      В другой раз Филипп фыркнул бы и ушел от глупого овала, но он знал, что внизу в каминной зале его ждет инквизитор Парижа с новыми сведениями о допросах тамплиеров. Королю не хотелось спускаться к нему. Это чувство усиливалось пониманием того, что спускаться все равно придется.

      Н-да, за две недели, что шло следствие в Шиноне и девяти других замках на севере и западе страны, общая картина дела более-менее обрисовалась. И картина эта слишком уж не устраивала короля.

      Ладно, идти все равно надо.

      Филипп бросил последний взгляд на свое дурацкое отражение и отправился вниз.

      При его появлении Гийом Парижский, глава доминиканской инквизиции столицы, поспешно встал. Он уже несколько дней чувствовал, что король не вполне доволен его работой и это лишало его сна. Он старался изо всех сил, но никак не мог угодить королю.

      Филипп уселся на мягкий табурет и жестом предложил доминиканцу устраиваться