Наша первая революция. Часть I. Лев Троцкий

своего социализма, но и своего демократизма, – да, – в это время единственной партией честного, решительного, последовательного, непримиримого демократизма является социал-демократия. И именно поэтому она вызывает прикрытую ханжеством ненависть всех тех «демократов», которым она самым фактом своего существования затрудняет ликвидацию последних остатков идеи «долга пред народом»…

      Ненависть, прикрытая ханжеством, – таково отношение объединенной якобы-демократии к вашей партии, сознательные российские пролетарии! Вы должны себе отдать в этом ясный отчет.

      И «Освобождение» и «Революционная Россия»[52] выступают против нашей непримиримости, против нашей «борьбы на два фронта». Все чаще и чаще посылает нам такие упреки легальная пресса. Демократия хочет, чтобы мы укротились и примирились. Она же в свою очередь великодушно готова примириться с нами, если только мы, покинув строптивость, начнем петь ей в унисон, в то время как сама она поет в тон цензовой оппозиции.

      «Освобождение» и «Революционная Россия», умудренные некоторым опытом, стараются придать этому бесстыдному требованию стыдливую форму. Но легальная печать «демократического» блока, пользуясь тем, что ей не грозит немедленный отпор, с откровенным цинизмом предъявляет социал-демократии свое требование: устранись!

      «…Кроме охранителей, – жалуется „Наша Жизнь“, – существуют, к сожалению, и другие, притом прогрессивные, направления, которые все еще (!) говорят о всякого рода противоречиях и все еще выдвигают на первый план именно эти противоречия, а не то „общее“, что может объединять в известные времена все классы, все сословия. В общем, однако, – утешается „демократическая“ газета, – сословно-классовые различия сейчас потонули в том живом и могучем потоке, который стремительно несется по русской земле и захватывает в свое русло московского купца, и тамбовского и саратовского и других земцев, и петербургского чиновника, и всегдашнего либерала интеллигента»^{12}.

      Ваша партия, сознательные пролетарии, виновна в том, что выдвигает такие требования, которые отличаются от требований московского купца, тамбовского дворянина и петербургского чиновника! «Демократическая» интеллигенция предъявляет к вам требование: примиритесь на том «общем», что может объединять все классы и все сословия. Таким объединительным «общим» может быть лишь программа самой отсталой части либеральной оппозиции. Как только вы захотите подняться выше ее политического уровня, окажется, что вы, подобно реакционерам-охранителям, выдвигаете то, что разделяет, а не то, что объединяет. Сознательные пролетарии! «Демократия» требует от вас, чтоб вы, во имя единения, отказались от вашего революционного демократизма. «Демократия» требует от вас, чтобы вы, во имя солидарности с либеральной оппозицией, предали дело демократического переворота. Потому что, если что отличает вас с такой резкостью от всех других

52

«Революционная Россия» – центральный орган партии эсеров. Только два первые номера вышли – нелегально – в России в конце 1901 г., следующие номера выходили за границей. Журнал стремился примирить социал-демократов с эсерами и сочувственно относился к либералам. Богатый фактическими корреспонденциями из России, журнал имел широкое распространение. На его страницах были впервые сформулированы тактические основы деятельности партии с.-р. Старая «Искра», в лице Ленина и Плеханова, вела беспощадную идейную борьбу с «Революционной Россией». Именно тогда Плеханов бросил свое крылатое слово о «социалистах-реакционерах».