Алексей Степанович Хомяков. Николай Бердяев

ж в час утренний проснувшийся Восток

      Выводит с торжеством денницу золотую,

      Иль солнце льёт лучи, как пламенный поток,

      На ясный мир небес, на суету земную, –

      Я снова бодр и свеж. На смутный быт людей

      Бросаю смелый взгляд: улыбку и презренье

      Одни я шлю в ответ грозе судьбы моей,

      И радует моё уединенье.

      Готовая к борьбе и крепкая, как сталь,

      Душа бежит любви бессильного желанья,

      И, одинокая, любя свои страданья,

      Питает гордую, безгласную печаль.

      Гордое сознание во всём присуще Хомякову. Очень характерно говорит он о гордости церковной: «Этим нравом, этой силой, этой властью обязан я только счастью быть сыном Церкви, а вовсе не какой-нибудь личной моей силе. Говорю это смело и не без гордости, ибо неприлично относиться смиренно к тому, что даёт Церковь».[19] В другом месте он пишет: «Вы не обвините меня в гордости, если скажу, что я хоть сколько-нибудь возвратил человеческому слову у нас слишком забываемое благородство».[20] Скрытность и самообладание Хомякова связаны с чувством собственного достоинства, с благородной гордостью характера. В нём нет интимности, нет экспансивности, нет лиризма, он не хочет являться людям безоружным. Алексея Степановича часто обвиняли в холодности, в бесчувственности. В моменты страдания он обладал способностью говорить на самые отвлечённые, философские темы, ничем не показывая своего волнения. Так было в момент смерти Веневитинова. Муханов вспоминает о Хомякове: «Особенно была замечательна способность (философского) мышления, которая не оставляла его ни в каких обстоятельствах, как бы они сильно ни затрагивали его сердца при самых глубоко потрясавших обстоятельствах. Таким образом, он продолжал рассуждать самым ясным и спокойным образом о предметах самых отвлечённых, как будто ничего тревожного не происходило в то время».[21]

      Мать Алексея Степановича была по-своему очень замечательной женщиной, и нельзя не остановиться на её поступке относительно детей, имевшем большое значение в жизни А. С. Когда сыновья Марии Алексеевны пришли в соответствующий возраст, она призвала их к себе и высказала свой взгляд на то, что мужчина должен, как и девушка, сохранять своё целомудрие до женитьбы. Она взяла клятвы со своих сыновей, что они не вступят в связь ни с одной женщиной до брака. В случае нарушения клятвы она отказывала своим сыновьям в благословении. Клятва была дана и по всем данным была исполнена.[22] Двадцати шести лет от роду Хомяков писал:

      Признание

      «Досель безвестна мне любовь.

      И пылкой страсти огнь мятежный;

      От милых взоров, ласки нежной

      Моя не волновалась кровь.

      Так сердца тайну в прежни годы

      Я стройно в звуки облекал

      И песню гордую свободы

      Цевнице юной поверял,

      Надеждами, мечтами славы

      И дружбой верною богат,

      Я презирал любви отравы

      И не просил её наград.

      С тех пор душа познала муки,

      Надежд утраты, смерть друзей,

      И грустно вторят песни звуки,

      Сложенной в юности моей.

      Я под ресницею стыдливой

      Встречал

19

Хомяков А. С. Собр. соч. Т. II. С. 223.

20

Хомяков А. С. Собр. соч. Т. VIII. С. 318.

21

Завитневич В. З. Алексей Степанович Хомяков. Т. I, кн. 1. С. 110.

22

Лясковский В. А. С. Хомяков. Его биография и учение. С. 360.