Фронтовик стреляет наповал. Юрий Корчевский

выбор Андрея не оценил.

      – Здоров больно. В кармане выделяться будет. Пойдешь в общежитие, только я в кадры на минутку заскочу, ордер на вселение возьму.

      Общежитие милицейское недалеко оказалось. С одной стороны, удобно, до службы пять минут ходьбы. А с другой – под рукой он все время, на ночные происшествия его первого вспомнят.

      Комнатка небольшая, но такая же была у тетки, где они вдвоем жили. В комнатке стул колченогий, шкаф и кровать железная.

      – Стола не хватает, коменданту скажу, пусть организует. Без стола ни покушать, ни документы написать.

      Только в здание милиции вошли, дежурный кричит:

      – Николай Иванович! На Леоновском кладбище труп нашли! Прокуратура уже выехала.

      – Кричать-то зачем? Труп уже никуда не денется.

      На кладбище выехали на мотоцикле с коляской, трофейном «Цундапе». За рулем сам Феклистов, в коляске Андрей устроился. Только к службе приступил, а уже на выезд.

      Кладбище старым оказалось, на некоторых могилах кресты от времени покосились, полустертые надписи с датой смерти еще дореволюционные. Феклистов увидел на боковой аллее немецкий «Опель-кадет», свернул туда. Недалеко от машины у одной из могил стояли трое мужчин, туда оперативники направились.

      – Кого я вижу! Петр Федотыч, сто лет, сто зим не виделись!

      Феклистов поздоровался за руку с мужчинами.

      – Горазд ты врать, Николай Иванович! Три дня назад в прокуратуре. А это кто с тобой?

      – Новый оперативник, Андрей Михайлович Фролов, в МУРе служил.

      – Вот, полюбуйся. Два ножевых ранения, судмедэксперт говорит – оба смертельные.

      – Хочешь сказать – профессионал был?

      – Не исключаю. После войны разведчики демобилизовались, диверсанты и прочий люд, кто хорошо холодным оружием владеет.

      – Можно посмотреть? – выступил вперед Андрей.

      – Гляди. За просмотр денег не берем, – хохотнул эксперт.

      Судмедэксперты – народ циничный, трупов и крови не боятся. Но знатоки, следствию помогают. Одного взгляда Андрею хватило, чтобы понять – не бывший разведчик был. В разведке учили бить ножом или сверху, в надключичную ямку, или под левую лопатку, если часовой спиной к разведчику стоял, либо слева от грудины, на уровне ее сере-д-ины.

      А тут – два окровавленных пореза на одежде слева, под мышкой. При опущенной руке потерпевшего так не ударишь. Рука левая в момент удара вытянута была. О своих предположениях сказал сразу.

      – Ты в разведке служил? – спросил прокурорский.

      – Так точно, три года.

      – Либо урка из «мясников», либо прошедший подготовку где-то в спецслужбах.

      «Мясниками» называли жестоких убийц. Их не любили и побаивались сами зэки. Обычно преступники не меняли свою «масть». Вор не шел на убийство, а разбойник не становился «щипачом».

      – Феклистов, пусть твои сотрудники картотеку посмотрят. Может, по амнистии кто-то вышел подходяший.

      – Сделаю.