Фебус. Ловец человеков. Дмитрий Старицкий

я ему это ухо показал, приговаривая:

      – Ты сам выбрал.

      Бросил его ухо на пол, чтобы он его видел, и наступил на него сапогом, с поворотом. Золотая шпора сверкнула сотней зайчиков от светильников.

      – Понял?

      Тот кивнул, насколько смог, насколько позволяла поза растянутого на импровизированной дыбе тела.

      Подошел снова к нему почти вплотную, посмотрел прямо в белесые глаза и кольнул его кортиком через брэ в пах.

      – Правое или левое? – спросил, не отпуская его взгляд.

      – Что вы от меня хотите? – завизжал мастер Грау. – Я все скажу! Все что хотите скажу!!!

      – Вот и все, – сказал я, поворачиваясь к удивленному дону Саншо, – и долго пытать не надо. Позови Микала с писчими принадлежностями, пусть составит протокол, как положено. Все должно быть по закону.

      – А он сможет? – не поверил инфант.

      – Сможет. Его готовили к принятию духовного сана, но он не захотел.

      – А ты куда? – спросил дон Саншо.

      – Поспать немного, брат. Меня сегодня эти переговоры на высшем уровне просто вымотали. Целый день ни словечка в простоте. Ходил как по лезвию бритвы.

      Вошел в свою спальню и показалось мне, что я дверью ошибся.

      Мой оруженосец Филипп, закинув ногу на ногу, весело трепался с какой-то девицей, сидящей за столом ко мне спиной. Его улыбчивая рожица, освещаемая трехрогим подсвечником, излучала полное удовольствие процессом.

      – Вот ты где, – сказал я, убедившись, что нахожусь все же в своей спальне. – Прими мантию, Филипп.

      Оруженосец моментально подорвался, подхватывая на руки тяжелый горностаевый плащ, а обернувшаяся девушка – моя белошвейка, как оказывается, – увидев меня в короне и мантии, с цепью ордена Горностая на груди, сползла с табурета на колени и сложила ладони у груди, склонив голову. Как на молитве.

      Что за новости?

      – Что тут происходит? – спрашиваю их вроде как безразлично, а у самого ревность взбрыкивает внутри.

      Нет, ну надо же… Девку уводят. Даже не из стойла, а прямо из койки.

      – Ничего особенного, сир, – отвечает дамуазо, принимая от меня меч, – просто развлекаю девушку.

      Тут объект нашего разговора стал заваливаться на бок, и мы поспешили ее подхватить.

      Девица в обмороке. В полной отключке. Не реагировала даже на легкие пощечины, как моментом среагировала бы любая баба, если она такое на публику разыгрывает. Никому не охота получать по морде, пусть даже в лечебных целях.

      – Развлекаешь? – хмыкнул я Филиппу.

      – Сир, я сам не понимаю, что с ней, – оправдывается пацанчик, – только что смеялась над моими шутками. Нормальная была.

      – Давай, бери ее за ноги. Положим на кровать. Не на полу же ей валяться?

      После того как уложили белошвейку, я снял с себя корону и орденскую цепь, отдал их оруженосцу.

      Филипп быстро установил корону на мантии, которую уже успел свернуть и сложить на сундук. И обернул все цепью. Получилось красиво, хоть натюрморт рисуй.

      – Подумай, во что все это надежно упаковать на время