Свита мертвой королевы. Юлия Андреева

Скажи, что нанял меня в Коимбре, а потом решил взять с собой в Ковильян.

      – Не могу. Ты женщина, и сразу же начнутся кривотолки… – Он поковырял носком сапога песок. – Вот если бы ты была юношей. Сейчас я хочу нанять еще одного пажа. Признаться, мой отец весьма скуп. Он давал мне денег на двоих пажей и почти ничего на вино, поэтому я держал при себе одного Жуана, тратя жалованье второго пажа на личные нужды. Теперь же я должен явиться к отцу со свитой и…

      – О, тогда возьми меня в качестве второго пажа! – слезы мгновенно высохли. Я отколола шпильки, сняла мантилью и распустила волосы. – Смотри, если я подстригу волосы повыше и надену мужское платье, я стану точно как парень! – Я отошла на пару шагов, чтобы граф мог разглядеть мое преображение. – Отец обучил меня ездить в седле и заниматься тяжелым трудом. Я могу почистить лошадь, знаю толк в оружии, умею считать и немного разбираю буквы. Посмотри на меня. У меня маленькая грудь, и я высока и стройна, как рыцарь. Если ты оденешь меня в мужской костюм, никто никогда не узнает во мне девушку, и я буду рядом с тобой.

      – Может быть… может быть… – граф нерешительно оглядел меня, в то время как я одним прыжком оказалась рядом с ним и, выхватив у него из ножен кинжал, собрала волосы в пучок и начала обрезать их.

      Когда все было закончено, я тряхнула головой, демонстрируя свою изуродованную шевелюру.

      – Что ж. Будь по-твоему, Франка Сорья. С этого дня ты становишься моим пажом.

      – Ферранте Сорья. Ваш послушный паж, – уточнила я.

      Глава шестая. О том, как Франка была пажом

      Это только в деревнях говорят, что, мол, работа в поле – сущий ад, а стать слугой благородного господина – значит вытянуть счастливую карту и весь век точно сыр в масле кататься.

      Мой граф гарцевал на прекрасном арабском скакуне, а я и Жуан бежали за ним по дороге, проклиная на чем свет стоит и коня, и его самого. Не раз я задыхалась до такой степени, что у меня темнело в глазах.

      Проезжая мимо старого кладбища, верный Жуан напоролся на лежавший на дороге гвоздь, и добрейший граф позволил ему остаться на денек-другой в ближайшей деревне, для того чтобы залечить свои раны. Жуан плакал и умолял графа не бросать его на произвол судьбы. Он чурался казавшихся ему опасными крестьян, понимая, что один он нипочем не доберется до Ковильяна.

      Сочувствуя Жуану, я попросила его сиятельство оставить с пострадавшим кого-нибудь из сопровождавших кортеж воинов, но тот только пожал плечами. Дороги были по-настоящему опасны, и Альвару, потеряв Жуана, не мог жертвовать своей собственной охраной. Граф не принадлежал себе, а из-за непредвиденной остановки он и так порядком отстал от принца, которому верно служил и рядом с которым должен был въехать в Ковильян.

      Мы распрощались с Жуаном. На расходы Альвару оставил ему кошелек с двадцатью реалами, так что если учесть, что один реал – это день еды, то Жуан мог даже пожировать немного.

      С тех пор я больше не видела Жуана и ничего о нем не слышала. Одно можно сказать с определенностью: вряд ли он сбежал бы от графа с двадцатью реалами. А значит, немного залечив полученную