Магия на каждый день. Арина Холина

но я… я их не понимаю. Даже маму. Она пишет свои книги, но… Они как бы не совсем честные, ее книги, – она же что-то такое делает, отчего все хотят читать именно их, и получается, что не талант писателя работает, а магия. А все эти женщины, которые благодаря бабушке выглядят чуть ли не на пятнадцать? Им же на самом деле за сорок, а многим и за шестьдесят!

      – И что? – Саша развела руками.

      – Это… нечестно! – Настя опустила голову. – Понимаешь, если бы они лечили смертельные заболевания или работали над безопасностью – ну, там предсказывали бы вероятность авиакатастроф, то я бы могла их понять. Но они занимаются совершенно бессмысленным делом – потакают чужим слабостям. Для них главное, чтобы в доме всегда было шампанское «Кристалл», чтобы кредитки лежали в кошельке от Шанель и чтобы зимой можно было укутаться в соболиную шубу от Ярмак. Они выбрали легкий путь: потворствовать греху всегда проще, чем насаждать добро…

      – Настя! – воскликнула Саша. – Ты когда успела превратиться в зануду?

      – Я не зануда! – надулась Настя.

      Дверь скрипнула, и в комнату зашла невысокая загорелая женщина лет сорока – Люся. Женщина была закупщицей модной одежды: она покупала для частных клиентов наряды в Париже, Лондоне и Милане – многие так доверяли ее вкусу, что отправляли одну, когда срочно требовалось платье для особого случая.

      – Ну, как, мои девочки счастливы? – спросила Люся, широко улыбаясь. И тут же возмутилась, уставившись на Настю: – Что это такое?! Ты еще не померила платье?

      – Сейчас… – Настя лениво поднялась со стула и сняла с плечиков узенькое, облегающее платье без рукавов с юбкой-трапецией.

      – Оно восхитительно! – Люся захлопала в ладоши. – К нему нужны пояс-цепочка, шелковые сапоги до колен и… – Она задумалась, нахмурив брови. – И черный жемчуг на шею! Я позвоню вашей бабушке. Если нет черного жемчуга, нет смысла надевать это платье. – Взгляд у Люси стал мечтательным. – Сказать вам, дорогие мои, почему я так люблю Шанель?

      Девушки кивнули.

      – Шанель – это настоящая роскошь. Любое платье Шанель – только начало, лишь основа, фон… для бриллиантов от Тиффани, для «Астон Мартина», для яхты… Разве можно сравнить Шанель с этим мальчишкой Готье? Любая его вещь самодостаточна – купил пальто и напялил его с джинсами и кроссовками. Да хоть и с бейсболкой!

      – Шанель тоже надевают с джинсами, – пробурчала Саша.

      – Несчастные люди, – содрогнулась хозяйка. – Они обречены.

      – А чем вам не нравится Диор или Ланвин? – поинтересовалась Настя.

      Люся прищурилась.

      – Понимаешь, дорогая… Мне и Готье нравится. Но он не жил в то время, когда платье можно было сравнить с картиной Моне или книгой Толстого. Тогда в одежду вкладывали душу и ожидали, что ее будут носить до конца жизни. Как ты считаешь, хорошо ли шили костюм, который отец завещал сыну, а? Я люблю и Диора, и Ланвин – Кристиан был такой вежливый юноша, а Жанна такая элегантная! – но… В Коко, кроме невообразимой изысканности, какого-то просто болезненного вкуса, удивительной дотошливости и требовательности, было