Оранжевая страна. Фельдкорнет. Александр Башибузук

очень…

      – Ну-ну, Лизхен… – я погладил девушку по голове, – не плачьте, вы на самом деле молодец. Вон сколько людей от смерти спасли. Вот, попейте кофейку, я для вас специально сварил…

      – Все равно стра‑а-ашно… – Елизавета несколько раз демонстративно хныкнула и взяла кружку. – А когда он на меня с саблей кинулся, так вообще… Спасибо, Веничка на защиту бросился. И вам спасибо, а то бы улан и его срубил…

      Я от изумления чуть не выругался. Вот оно как? Веничка бросился? Ах ты…

      – Я бы его одной левой! – вдруг буркнул из-под фургона Вениамин, вытиравший свое личико от британских мозгов, и зло зыркнул на меня. – Да вот не дали…

      Я хотел ему дать по ушам, но подбежал Адольф.

      – Герр гауптман, по вашему приказанию отряд построен! – четко доложился Шнитке. Он принял командование над обоими национальными отрядами – Ла Марш схлопотал пулю в плечо и пока выбыл из строя. Но, к счастью, ненадолго: Лизхен говорит, ничего страшного – просто глубокая царапина.

      В очередной раз спросил у себя, за каким хреном я влезаю в эту бодягу, в очередной раз не смог ответить; приказал Вене прихватить коробку с трофейными револьверами и, тихонечко матерясь, поплелся к строю.

      Окинул волонтеров взглядом и еще раз убедился, что победа у нас случилась пиррова. В строю стояли всего десять волонтеров. Четырех человек – двух французов и столько же немцев, англы все-таки убили. Еще пять человек тяжело ранены – один из них, скорее всего, до утра не доживет, а остальные, тоже почти все, в разной степени порезанности. Но как бы там ни было, мы все-таки победили…

      – Солдаты! – громко, но спокойно сказал я и направился вдоль строя. – Сегодня случился великий день. Великий, потому что сегодня родились на свет солдаты! Настоящие солдаты! Я не побоюсь этого слова! – Дошел до края шеренги и повернул назад. – Битва при Утгере уже вписана в историю этой войны. Но это не последняя наша битва: впереди много крови – крови, которую мы заберем у бриттов. А теперь, в ознаменование победы, я хочу вручить вам личное оружие! Которое вы заслужили своей храбростью. Отряд, смир‑р-рно!!!

      Прошелся вдоль строя и каждому волонтеру пожал руку, а также вручил револьвер. Патетично? Да! Пафосно? Да! Но я видел глаза этих людей: глаза, полные восхищения собой и своим командиром. А это значит – я все сделал правильно. А еще, если получится, я каждому за свой счет именную надпись на рукоятку приделаю. Вот так. И Веничку не забыл – вручил дамскую облезлую пукалку, неизвестно как попавшую к уланам, да еще сломанную, кажется…

      Затем, из вредности характера, поорал немного на личный состав – как говорится, указал на ошибки, приказал готовиться к утреннему маршу, пообещал спустить три шкуры с часовых – и отправился допрашивать пленных, которых у нас оказалось аж целых девять человек, и трое из них были довольно серьезно ранены. К счастью, не смертельно. Ранеными