Первый подвиг Елены Прекрасной, или Библиотечный обком действует. Светлана Багдерина

в зеркальных подсвечниках на стенах на мгновение нервно заколебались и снова выпрямились, как стойкие солдатики.

      Два человека за столом натужно закашлялись. Кто-то одиноко захлопал в ладони и выкрикнул: «Браво!..» Через секунду его поддержали другие.

      – Бис!..

      – Бис!..

      – Молодца, старикан!

      – А кролика теперича из шапки достань, ловкач!..

      – Не, пусть с веревками теперь хвокус покажет!..

      – Ларишка, Ларишка, чего они говорят, ащь?… – натужно закричала в ухо соседке старуха в жемчугах и синей парче.

      – Хвокус, говорят, бабушка, с веревками надо показать!

      – Ащь?…

      – Хвокус!!!.. С веревками!!!..

      – Какие такие веревки!!! Кролика давай доставай!!!

      И под ноги колдуну полетела пригоршня медяков.

      – А я говорю – с веревками! – и еще одна пригоршня мелочи, пущенная мощной рукой, осыпала его с ног до головы, оставив попутно на лице несколько маленьких круглых синячков с трехглавым орлом.

      – Да кому твои узлы-веревки интересны, боярин Никодим!

      – А твои кролики, боярин Демьян? Не наелся ты, что ли?

      – Чего они говорят, Ларишка, ащь?…

      – Хвокус!!! Какой!!! Показать!!!

      – Пушть лучше ш платками, ш платками чего-нибудь ижображит! – посоветовала старуха.

      – С кроликами!

      – Нет, с веревками!

      – Лучше ш платками, ш платками, милок!..

      – А кто вообще хвокусника пригласил на ужин? – перекрывая разрастающуюся ссору, раздался возмущенный голос царицы. – Что у нас тут – праздник какой?

      – И верно, – сбавил тон сторонник веревок. – Чего это вы тут… Тут такое горе, беда практически, а вы как дети бестолковые… Что вам тут – праздник?!

      – И потолок зачем-то испоганил… – недовольно пробурчал второй спорщик.

      – Ларишка, Ларишка, чего они говорят, ащь?

      – Несчастье, говорят!!! Гнать надо хвокусника!!!

      – А-а… Это-то да… Это надо… Ладно, пошмотрели – и будет, – прошамкала смущенно любительница платков. – Штупай шебе, мил человек. Попожже приходи. Жавтра.

      – А двери на место поставь, ловкач, – почти сердито указал царь.

      – А то на кухне не накормят, пока двери назад не вернешь, я распоряжусь. Ну, не стой же на месте, как болванчик. Наведи порядок и ступай, кому говорят, – махнула на самозваного фокусника как на муху рукой старая царица Ефросинья.

      Чернослов стоял перед столами, там, где обычно выступали во время пиров скоморохи и престидижитаторы, и от растерянности не находил нужных волшебных слов.

      Уж на ТАКОЙ эффект он точно не рассчитывал.

      С паническим гневом сообразил он, наконец, что теряет инициативу, и снова взмахнул рукой, яростно бормоча под нос отрывистые неразборчивые фразы – то ли заклинания, то ли ругательства.

      За подсвечниками со звонким хрустом полопались зеркала, срезая и гася толстые белые свечи, и сразу стало темнее и страшнее.

      – Я пришел… – грозно начал было он, но