Ой, ноблесс, ноблесс…. Светлана Багдерина

понравится…

      Последнее предположение даже в исполнении Змеи звучало фальшиво, как флейта из водосточной трубы.

      – Как он хоть выглядит-то? – вздохнула Серафима.

      – Х-хорошо выглядит, – несколько растерянно заверила ее правая голова. – Красивенький. Невысокий такой…

      – Старенький, – сообщила левая голова.

      – Тощенький… – подсказала правая голова.

      – И блондин. Только лысый… – добавила левая голова.

      – И одноглазый, – вспомнила правая.

      – И по-твоему, это – красивенький?! – от изумления Серафима чуть не вывихнула свои собственные глаза, стараясь посмотреть одновременно в две пары змеиных очей, находящиеся по разные стороны от нее. – По-твоему, это – «хорошо выглядит»?!..

      – Н-ну, д-да, – нерешительно подтвердила правая голова. – А что тебе конкретно в нем не нравится?

      Царевна от такого вопроса даже ненадолго задумалась.

      – Ну, во-первых, у него всего один глаз!..

      – Зато зуба два, – тут же парировала левая голова.

      – Что «во-вторых»? – спросила правая голова.

      – Да нет… Какое уж тут «во-вторых»… – разговаривая, скорее, с собой, пожала истерично плечами Серафима. – Все в порядке. Красотулечка. Блондин. Два зуба – глаз один… Лысый, зато тощий…

      Змиулания, похоже, обиделась:

      – Что ты имеешь против лысых и тощих? Это несправедливо! Человек не может отвечать за то, как он выглядит!

      Серафима хотела возразить, что у Змеи несколько устаревшие понятия о справедливости и здоровой пище, но решила сосредоточиться на первом пункте.

      – Против просто лысых и тощих я ничего не имею! Ты бы видела моего отца! Но я имею против лысых и тощих, которые приказывают другим воровать для них людей! Кстати, почему ты это делаешь?

      – Что – это? – уточнила Змиулания.

      – Всё это! – обвиняюще возгласила царевна. – Меня украла! Что мы вообще тебе сделали?! Почему ты его слушаешься? Тебе это нравится? Ты с ним заодно, да?

      Змиулания была первым живым существом, продемонстрировавшим миру, что можно одновременно смутиться, возмутиться и разозлиться.

      – Твое-то какое дело!!!..

      И дохнула огнем.

      Вершина горы внизу превратилась в кратер с быстро остывающей каменной жижей.

      Но Серафима не испугалась. Вернее, испугалась не настолько, чтобы прекратить допрос.

      – Не мое дело это было, пока ты меня не унесла! А сейчас – чье же еще, как не мое?

      Змиулания задумалась всеми тремя головами, вздохнула и неожиданно тихо сказала:

      – Не думай об этом, Серафима. У тебя скоро будет по горло своих забот. И не спрашивай меня больше об этом. Пожалуйста.

      Царевна хотела что-то возразить, но, услышав от Змеи «пожалуйста», удивилась настолько, что не стала. Своих забот у нее, судя по рассказу ее похитительницы, действительно будет невпроворот. И до прибытия надо обдумать стратегию. То, что ей предстояло, обещало быть еще более длительным и бессмысленным, чем игра в преферанс по переписке.

      А