Полудемон. Счастье короля. Галина Гончарова

уж у них там было – по пьяни или как? – Иннис не знала. Но когда спустя три месяца отец, пряча глаза и краснея, промямлил, что обязан жениться на Аморте, потому что у нее будет ребенок… дочка, ну ты же понимаешь, ты же взрослая…

      О да.

      Иннис еще как понимала. И скандал закатила недетский. Орала, швырялась вещами… На могиле матери еще земля не осела, а он!

      Штаны удержать застегнутыми не мог?!

      Отцу это не понравилось – и девочка получила пощечину. После чего замолчала, развернулась и вышла. Она отплатит.

      Когда ей исполнится двадцать пять лет, она станет графиней и выкинет этого предателя на улицу. Подождать придется совсем немного – двенадцать лет. Она справится.

      Иннис молчала и во время свадьбы. Молчала, когда ее поздравляли. Молчала во время свадебного пира. И лишь на следующий день, когда Аморта спустилась к завтраку довольная, словно обожравшаяся сметаны кошка, высказалась. Резко и зло.

      Речь зашла о том, чтобы Аморте отвести подходящие покои – и Иннис приняла свой первый бой.

      – Полагаю, милый, мне стоит занять соседние с тобой покои? – мурлыкнула Аморта.

      Иннис вскинула брови.

      – С чего бы, сударыня?

      Аморта поморщилась, но…

      – Детка, дорогая…

      – Дороже всего обходитесь здесь вы, – отрезала девочка. – Отец, я настоятельно прошу вас соблюдать приличия.

      Сидон вскинул голову и скрестил свой взгляд со взглядом дочери. Ух-х-х!

      Словно в омут провалился. Черный, холодный, бездонный.

      – Дочь, я понимаю…

      – Нет, отец. Не понимаешь.

      – Помолчи и послушай! Аморта – моя жена! Она родит тебе брата! Ты можешь ее не любить, но хоть каплю уважения к ней…

      – Любезный отец, – Иннис смотрела, как ее мать, зло и загадочно. Ох, темная кровь! – Вряд ли возможно проявлять уважение к женщине, которая, не постеснявшись людей, залезла в постель к вдовцу, не успело еще остыть тело его жены.

      Пощечина вышла наотмашь. Вышла бы…

      Иннис уклонилась. Рука Аморты врезалась в спинку кресла, повисла бессильно.

      – Сидон! Синя!

      Отец бросился к этой, разглядывать ее ручку, сюсюкать…

      А Иннис холодно добила, чеканя каждое слово:

      – Покои графини не может занимать проститутка.

      И вышла.

      Конечно, Аморта заняла вожделенные покои. Да вот беда – там не задержалась. Ее начал посещать призрак. По ночам веял холодом, шуршал в углах, шептал что-то непонятное…

      Пришлось переехать, пока ребенка не скинула.

      Иннис смотрела жестко, прямо встречая взгляд отца. Обвинять впрямую он не осмеливался, хоть и понимал, что никому другому это невыгодно. А Иннис как раз начала открывать в себе дар.

      И до чего же радовалась, что молчала в детстве! Сейчас же…

      Сквозняки, от которых ненавистная мачеха не вылезала из простуд, наглый ветерок, приносивший ей солому и грязь на прическу, шорохи по углам – ведь ветер носит и голоса. Попроси – и он начнет шептать, выпуская шепотки из плена своих крыльев.

      Жаль, что дара не хватало на большее.

      Хотя…