Убыр и гондыр. Светлана Багдерина

чь она провела именно таким образом – на бегу, продираясь сквозь прибрежные кусты, проваливаясь в непредвиденные ямы – сухие и наполненные до краев водой, спотыкаясь о притаившиеся под безобидной травой камни и коряги, решительно возглавила их маленький отряд.

      Кто сказал, что парчовое платье до пола не предназначено для кросса по лесу?

      А спать вообще вредно.

      – А там у вас что, мост, лодочник или паром? – поинтересовалась царевна, оглядываясь на ходу на октябришну и заодно желая удостовериться – поспевает ли за ней ее двор.

      – Нет, ваше царское вели… Серафима… ничего нет, – замотала рыжей головой та.

      – А как же тогда?…

      – Мы должны попросить батюшку-Октября пропустить нас.

      – Как?

      – С уважением. А если понадобится – проведем обряд, принесем жертвы…

      – Да нет, как он нас пропустит? В разные стороны потечет?

      – Не знаю, ваш… Серафима. А только если захочет – пропустит.

      – А если нет?

      – Ну, значит, плохо попросили… Надо хорошо просить.

      – М-да… Действительно… Чего уж понятнее… – хмыкнула Серафима и, ничуть не успокоенная, стиснула зубы, собрала всю волю в кулак, чтобы не свалиться и не заснуть на месте, и прибавила шагу.

      Находка остановилась, отломила от своей скудной порции завтрака по кусочку хлеба и колбасы, с поклоном опустила их в воду ручья, и только после этого, жуя на бегу, пустилась догонять царевну. Саёк, замыкающий процессию, с самым торжественным видом тоже поспешил поделиться с ручьем своей порцией завтрака – от вчерашней насмешки не осталось и следа. Вечерний разговор Находки с хозяином ручья, похоже, серьезно вмешался в его представление о мироздании, демонологии и ориентировании на местности.

      Кроме того, на него снисходило и с каждым шагом закреплялось в сознании ощущение, что теперь, сообразно обстоятельствам, вперед, оставив в далеком прошлом недочищенную картошку и котлы, должна выступить новая личность. Обязательно великанского роста, длинноволосая, небритая, с двумя двуручными мечами за спиной и с грозным именем, оканчивающимся на «Варвар», «Разрушитель» или, на худой конец, «Непобедимый». И говорить она должна, скупо и многозначительно цедя веские слова, мужественно нахмурившись и выпятив челюсть, чтобы всем сразу становилось ясно: перед ними – герой, отважный воин и надежный защитник ее величества Елены Прекрасной, с которым шутки плохи.

      Но поскольку мечей у него пока не было, стать громадным и волосатым в одночасье не представлялось возможным, а что лучше – «Варвар», «Разрушитель» или «Непобедимый», так быстро было не решить, то Саёк для начала решил просто сделать героическое лицо. Но тут же споткнулся, прикусил язык и получил нависшей слишком низко предательской веткой по глазам.

      – Ой-ёй… – вырвалось у него совсем не героическое восклицание. – Ай…

      Находка встревоженно оглянулась.

      – Что с тобой?

      – Ничего… – смутился он. – Это я… тебя окликнул… спросить… хотел…

      – Про что?

      – А… это… этот… хозяин ручья… вчера… Это был сам Октябрь? – ловко вывернулся из сомнительной даже для начинающего героя ситуации Саёк.

      Тем более что это ему было действительно интересно.

      Девушка отвернулась, задумалась на минуту, то ли дожевывая кусок, то ли размышляя, стоит ли рассказывать все человеку не из их народа, но все же обернулась снова, рискуя заработать острый приступ косоглазия – нужно было одновременно смотреть и на поваренка, и под ноги.

      – Нет, это не он был. Это один из его сыновей. Все ручьи, малые речки, речушки, что в него впадают – его дети.

      – Но ты же Октября просила помочь тебе, когда вызывала, а не какого-нибудь сына! И тогда, когда в первый раз мы с ним едой поделились, тоже говорила «Октябрь-батюшка»! Я же помню, не глухой!

      – Когда с хозяином речки говоришь, надо всегда к Самому обращаться, – строго нахмурившись, пояснила Находка. – Тогда и местный хозяин – его сын – тебе ответит. За своего признает. А имен сыновей никому знать не дано. Не человеческого это ума дело. Только одному Октябрю-батюшке они ведомы.

      – А почему? – не унимался юный следопыт и фольклорист, подвинувший на время скалоподобного героя.

      – Потому что в имени, в настоящем имени – власть над тем, кто его носит.

      – А Находка – твое настоящее имя? – заинтересовалась тут и Серафима.

      – Нет, конечно! – воскликнула рыжеволосая девушка. – Какой же октябрич другому человеку, не из семьи, свое настоящее имя скажет! Извините, ваше цар… Серафима… величество…

      – Просто Серафима, Находка. Я не ищу дешевой популярности.

      – Серафима… Извините… Так вот, брата моего, например, зовут Подкидыш. Отца – Чужак. Мать – Брошенка.

      – Странный какой-то у вас в семье подбор имен…

      – А это не только у нас в семье – это у всех октябричей так заведено. Это чтобы блудни не пришли и ребеночка не забрали.

      – Кто-кто