Загробная жизнь дона Антонио. Татьяна Богатырева

рта: вспоминать о брате было неприятно, а о причине, по которой он, человек сугубо мирный и светский, оказался на службе, и подавно. – У меня был прекрасный выбор, Морган. Или флот, или большое недоразумение с инквизицией. Как видишь, я выбрал флот. Всегда любил артиллерию, к тому же… – он пожал плечами и продолжил: – Мой драгоценный брат ненавидел море, а значит, шансов встретиться с ним здесь было меньше всего, что несказанно меня радовало.

      «Настолько, что о своей ненависти к морю я почти забыл, а пушки почти примирили меня с войной».

      Морган задумчиво кивнул:

      – Понимаю, Антонио, – и улыбнулся. – Сложно представить вас придворным, но канонир вы, милостью неба, прекрасный.

      «Еще бы, – подумал Тоньо. – Истинный Альба и огонь – всегда прекрасное сочетание. Ты даже не представляешь, Морган, насколько прекрасное! Если б чертов матрос не ударил меня по голове, ты бы восхищался со дна морского, как и все, кто посмел приблизиться к «Санта-Маргарите» на расстояние выстрела».

      – Отчего же сложно? – спросил он вслух. – Придворная жизнь бывает очень веселой. Почти как жизнь птичника. – Он скроил надуто-спесивую физиономию и курлыкнул по-индюшачьи.

      Морган моргнул от удивления. Расхохотался.

      – Вы неподражаемы, дон! – От смеха Морган даже уронил четки, которые с начала беседы вертел в руках. Не на пол, правда, на колени. Странные, нехристианские четки: длинные, без креста, мерцающие всеми оттенками зеленого. – Турецкие, – объяснил он, проследив взгляд Тоньо. – Принадлежали одному из их офицеров. Приносят удачу!

      – Если удачей считать встречу с самим Морганом… – хмыкнул Тоньо. – Что-то мне подсказывает, что турок думал иначе. Не люблю турок, они чересчур бешеные и жадные даже для пиратов.

      – Совершенно согласен, – улыбнулся Морган. И, понизив голос, добавил: – Но, дон Антонио, разве наша встреча для вас так уж отвратительна? Мне казалось, подобную беседу можно считать удачей.

      – Как сказал мудрейший Лао Цзы, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. – Протянув руку, Тоньо качнул свисающие из ладони Моргана четки и продолжил ему в тон: – Но мне больше нравится другое изречение, вырезанное на столе в одной из таверн Саламанки, видимо, для лучшего усвоения студиозусами: когда удача поворачивается к тебе лицом, помни, что кто-то сейчас созерцает ее зад.

      Морган тихонько фыркнул:

      – Какая мудрая мысль, дон Антонио…

      – Увы, не моя. Но с другой стороны, иной зад куда привлекательнее лика. Вот, допустим, стрелять в корму брига куда удобнее, чем в нос. Вы не находите, сэр Морган?

      – О, я полностью доверяю в этом вопросе канониру! И, надо полагать, галантному кавалеру.

      – Все бы капитаны были столь мудры, – вздохнул Тоньо. Грешно злиться на имбесиль, но если из-за имбесиль ты сдохнешь на рее, то можно. Господь не ждет от простого канонира святого всепрощения. – А что вы собираетесь делать с доном Родригесом?

      Морган удивленно пожал плечами:

      – Посмотрю,