Несчастья, которые мы несём. Василиса Акимова

утонул в грязи.

      – Лентяйка! Её госпожа Айяно ищет, а она стоит цветочки рассматривает. – я опустила взгляд. На меня смотрела пара злобных янтарных глаз с вертикальным зрачком. Старый оживший сандаль скалил свой пухлый красный рот. За столько лет я еще не до конца привыкла к виду говорящей обуви и скрипучим голосом этих ёкаев. – Быстро! Пошла!

      Ёкай хлопнул меня снова, на этот раз по ноге. Я поспешно поклонилась и поспешила покинуть двор. Нельзя злить хозяйку постоялого двора.

      – Нана! Иди сюда!

      – Нана, тебя зовёт Кичи! Говорит, ты обещала ей игру.

      – Иди к нам!

      Стоило мне зайти в коридоры прислуги как со всех углов повысовывались мои напарницы и принялись завлекать меня в комнату. Им то, местным духам, ничего не будет за безделье. Они были частью дома гнев госпожи их не трогал. А меня она снова выпорет во дворе. Так что я отмахнулась на ходу.

      – Не могу. Позже! – и умчалась к коридорному перекрестку. Здесь, в самой темной части дома, начиналась тропа к покоям хозяйки. Я набрала воздуха в грудь и шагнула прямо, в самый темный коридор.

      Дверь в покои Айяно всегда будто находилась на разном расстоянии от первого шага. Ты мог идти до нее часами и так и не приблизится, а на следующий день уткнуться носом едва сделав один шаг. Все зависело от желания госпожи. Сейчас я дошла до резкой красной двери быстро и даже замедлилась на подходе. Привычный страх прополз под одежду, по спине и мазнул холодным языком по загривку. Каждый раз я боялась умереть за этой дверью.

      Я выдохнула и постучала.

      – Заходи Нана. – раздался в ответ звонкий голос.

      Госпожа сидела ко мне спиной и нежно—розовая юката сползала с плеч, приоткрывая шелк белоснежной кожи. Я старалась задержать взгляд на них, но глаза сами опустились ниже. К паучьему брюху и торчащими из него лапами. На щетину которой эти лапы были покрыты. В детстве я ненавидела пауков, а отец всегда смеялся и говорил, что они бояться меня даже больше. Айяно меня, к сожалению, совсем не боялась. А я вот немела от страха в ответ на каждый ее взгляд и ухмылку.

      Вот и сейчас она обернулась тряхнув копной черных волос.

      – Долго же ты шла. Я уже решила, что тебя сожрали по пути.

      Я опустилась на колени и уткнулась лбом в пол.

      – Простите госпожа. Я мыла лохани во дворе.

      – И совсем не виделась с этим наглецом Кохэку? – ее голос, певучий и низкий показался мне заупокойной песней. Одно движение и одна из лап пронзит меня насквозь. Я вжалась в циновку бледно кремового цвета.

      – Я ни за что не нарушу ваш приказ, госпожа. Кохэку не сует нос в наш двор уже несколько лун. – протараторила я.

      Вдыхая и медленно выдыхая, я велела своему телу успокоиться. Ни один поспешный стук сердца не должен выдать мою ложь, иначе мне никогда не выбраться из царства ёкаев.

      Айяно долго молчала и, я чувствовала, разглядывала меня. Её красные глаза напоминали бутоны ликориса, точно так же предвещая смерть и я была рада, что сейчас не смотрю в них. В конце концов она скомандовала подниматься.

      – Последнее время ты огорчаешь меня Нана. Ты отбиваешься от рук. Забываешь, кто твой хозяин.

      – Я никогда не забуду о вашей доброте. Простите, если чем—то огорчила вас. – я склонилась в поклоне. Паучиха хмыкнула и я уловила нотки удовлетворения. Огромный груз свалился с плеч ведь это значило, что я не попала в немилость.

      И ничто не помешает моему плану свершиться.

      Я разогнула спину и взгляд сам метнулся к сая (термин для обозначения ножен меча) приколоченным на стене. Казалось, протяни руку и коснешься их. Приложи немного сил, и меч окажется в руках. Но я стояла как статуя, пока Айяно сетовала на мои промашки. Кто—то доложил ей о пролитых прямо в доме помоях и пропавшем сандалии гостя. Я слушала, но была далеко. Перед глазами стояла только сцена того, как я достаю меч из ножен. Как сияет металл в слабом свете демонического мира и как я отсекаю голову строптивой госпожи.

      – Я всё исправлю, хозяйка. Разрешите сегодня мне всю ночь работать? – я снова бухнулась на колени. – Я отмою каждый уголок нашей гостиницы, госпожа.

      – Хорошо. И ужина ты тоже лишаешься.

      Она махнула тонкими бледными пальцами и ухмыльнулась.

      – Ещё одна промашка и ты лишишься души, Нана.

      За свою душу я не держалась, она мне без надобности. Но если демон заберет её, то и тело мне больше будет неподвластно: я останусь сломанной куклой. А вот этого я допустить не могла. Так что еще раз выразила почтение и поспешила уйти, бросив последний взгляд на меч. Единственную ценную вещь в этом разваливающимся паучьем коконе.

      Я вернулась во двор и больше красота цветущей вишни меня не занимала. Только грязные посудины, что до сих пор отмокали в огромном чане ждали меня здесь и я снова принялась натирать их жесткой тряпкой. Бесполезная работа, но после того, как госпожа Айяно заподозрила меня в предательстве, я получала только такую. К концу дня ладони стирались до крови, чтобы зажить за ночь и чтобы все повторилось вновь.