Ошибка Квантового Переводчика. Михаил Гинзбург

небо? Небо было больным. Между тучами, тяжелыми, как промокшие ватные одеяла, разливалась тошнотворная желтизна, словно кто-то наверху неаккуратно опрокинул бочку с самой дешевой, ядовито-желтой краской для разметки дорог.

      Внизу уличные фонари – оранжевые натриевые светляки на столбах – сошли с ума. Они не светили, они бились в конвульсиях света, устраивая дикую, рваную дискотеку для пустых дворов. То вспыхивали разом, заливая мокрый асфальт призрачным, тревожным сиянием, будто сцена для допроса под открытым небом, то гасли, погружая все в бархатную, почти первобытную тьму, лишь изредка протыкаемую этими больными всполохами сверху. Машины на парковке вторили им. Сигнализации взвывали без видимых причин, фары подмигивали невпопад, словно передавая друг другу панические сообщения на забытом автомобильном эсперанто.

      – Так, штатная электромагнитная буря, разве что мощность выкрутили на одиннадцать, – пробормотал Бен, пальцы его сжали влажные, чуть липкие перила. Металл под ладонью казался живым, вибрирующим. – Или кто-то уронил чашку с крепким кофе прямо на пульт управления реальностью. Ставлю на кофе. Определенно.

      Это была не гроза. Это был системный сбой. Отказ оборудования планетарного масштаба. Бен, как инженер, привык препарировать хаос, раскладывать его на логичные импульсы и помехи. Но сейчас помехой было всё. Его обычно молчаливое, аналитическое нутро вдруг заорало дурным голосом.

      Воздух загустел, сделался почти вязким, как сироп. Запахло озоном – остро, пронзительно, как у самой земли после удара молнии. Но к нему примешивалось что-то еще… запах раскаленного металла, перегретой изоляции, и тонкая, почти неуловимая сладковатая нотка, как от жженого сахара, доведенного до состояния черной, горькой стекляшки. Бен принюхался. Нет, не карамель. Скорее, проводка, умирающая под непосильной нагрузкой. Он оглянулся на комнату: темный глаз монитора, молчаливый роутер, потухший экран телевизора. Все обесточено, паранойя инженера сработала. Значит, пахло не у него. Пахло… отовсюду. Из самой ткани мира.

      Тишина между всполохами желтого была такой же искусственной, как и сам свет. Тяжелой, давящей, будто мир затаил дыхание перед чем-то непоправимым. И тут же ее взрывал сухой, оглушительный треск – звук рвущегося гигантского шелкового полотна статического электричества. Волосы на руках снова встали дыбом.

      Бен инстинктивно, по привычке, потянулся протереть ладонью перила. И в этот миг металл ударил. Не щелкнул статикой, не заставил просто чертыхнуться. Это была волна. Чистая, концентрированная энергия, прошедшая сквозь него, заставившая зубы лязгнуть, а мышцы – окаменеть в одно мгновение. Он почувствовал, как его отрывает – от перил, от балкона, от всей привычной геометрии существования.

      Он отшатнулся в комнату, но комната поплыла, стены изогнулись, как в дешевом аттракционе с кривыми зеркалами. Желтый свет снаружи ворвался внутрь, пожирая цвета, стирая очертания. Звуки – треск, ветер, его собственный сдавленный хрип – растянулись, исказились до неузнаваемости, превратились в низкий, вибрирующий гул, а затем схлопнулись. В точку. В абсолютную, звенящую тишину.

      Мир за окном не просто погас или вспыхнул. Он треснул. Как экран старого монитора. Как закаленное стекло под ударом. Как сама структура реальности. Осколки – улица, небо, соседний дом – посыпались в ничто, в белую, слепящую пустоту, которая была одновременно всем и ничем: светом, звуком и их полным, абсолютным отсутствием.

      Последняя связная мысль Бена была до обидного проста и человечна: «Маме сегодня точно не перезвоню». А потом не стало и мыслей. Лишь ощущение падения. Или взлета. Или просто… сдвига.

      Глава 2: Жареный Банан Судьбы

      Тишину сменил гул. Не монотонный шум города или ровное гудение серверов, к которым привык Бен. Этот гул был иным – многослойным, пульсирующим, словно мириады механизмов и живых существ дышали, шептались, скрипели и просто… были. Живой саундтрек чужого мира.

      Он открыл глаза. Потолок. Неровный, будто органический, испещренный сетью светящихся изумрудных прожилок, уходящий в немыслимую высь. Бен сидел. На гладкой, прохладной металлической скамье странной, плавной формы. Вокруг простиралось гигантское пространство, залитое мягким, рассеянным светом без видимого источника. И оно кишело жизнью. Чуждой, невообразимой.

      Мимо проносились, проплывали, катились, левитировали существа, для описания которых у Бена не хватило бы слов, даже будь он в менее шоковом состоянии. Многоногие твари, похожие на гибрид богомола и клерка из налоговой, облаченные в строгие, но непонятного кроя одежды. Парящие шары полупрозрачного газа, из которых росли тонкие манипуляторы, ловко оперирующие светящимися планшетами. Роботы всех мастей: от юрких чистильщиков, сновавших под ногами, до громадных грузчиков, передвигавшихся с медлительностью тектонических плит. Гуманоиды, чья кожа напоминала сине-зеленый мох, с глазами без зрачков, смотревшими в никуда и всюду одновременно.

      Воздух был плотным, насыщенным коктейлем запахов: горячий металл, озон, корица, что-то похожее на влажную землю после дождя и еще с дюжину неопознанных, слегка дурманящих ароматов.

      – Определенно не Нетания, –