Девочка Рустама. Амина Асхадова

илась в шкафу, согнувшись вдвое.

      А поздним вечером в дверь позвонили. Вечером не приходят с добрыми намерениями.

      И в железную преграду посыпались размашистые удары. Требовательные и сокрушительные.

      Слышу шаги брата – торопливые и короткие. Во что ты вляпался, Максим? Кто эти люди?

      Звенят ключи, открывается дверь. Открывается так резко, что последняя едва не вылетает из петель. И бьется об шкаф, на верх которого я забралась. От удара я скрючилась еще сильнее. Сердце сделало сальто, а душа продалась самому дьяволу.

      – Здравствуй, смертник.

      Мужской голос. Пугающий, с хрипотцой. Голос сочился местью. Силой. Властью и вседозволенностью.

      Смертью и еще чем-то тяжелым. Криминальным.

      Сам дьявол ворвался в нашу жизнь.

      Я едва успеваю закрыть рот. Воздух свистит от напряжения и последующего удара. Чье-то тело бьется об проклятый шкаф. Тело моего брата.

      – Карина?..

      Голос брата хрипит, но имя Карина он произносит с особой любовью.

      – Имя ее забудь. Моя сестра пришла увидеть твою смерть.

      Это не угроза. Он не запугивать пришел, он обещание сдерживать ворвался.

      Я глухо вскрикиваю в ладонь – еще один удар. Еще раз тело брата бьется об шкаф. Но мой крик заглушается последующей дракой, которая пропитана родными стонами. Стонами брата.

      – Рустам, пожалуйста! Не убивай его! – Карина плакала.

      – Где твоя сестра?

      Я замираю, переставая дышать. Моргаю часто-часто, пытаясь собрать себя воедино. Внутренности скрючились от положения. Я больше не могла прятаться здесь, хотя этот потайной квадрат был единственным тайником в нашем доме.

      – Где.

      Удар.

      – Твоя.

      Удар.

      – Сестра?!

      Удар. И мой немой крик, затерявшийся в хрипах брата.

      Я не останусь здесь. Я должна ему помочь.

      Почему Карина бездействует? Она клялась в любви моему брату, а теперь его убивают.

      – Пошел… на хрен.

      Максим закашлялся так же резко, как закричал. От нового удара. Я не видела его, но все происходящее казалось страшным сном.

      Я представляла, как на его лице и теле не оставалось живого места.

      И слышала, как дом обыскивают. В шкаф уже лезли, но тайник не нашли. Брат у меня был продуманным. Как в воду глядел, что однажды по мою душу придут.

      – Квартира пуста. Вещи девчонки здесь, – отчитался кто-то.

      – Вернется, – уверенный ответ дьявола.

      Тем временем я уже не могла дышать. И не хотела.

      Без брата моя жизнь опустеет. Я не прощу себя, если не сделаю то, что они требуют.

      А требуют– меня.

      – Мы подождем ее. Сделайте из него овоща. Чтобы родная не узнала.

      – Рустам!

      Карина кричит. Пронзительно, страшно.

      Я с силой раздвигаю дверцы шкафа. Почти что выпадаю из тайника, кидаясь на помощь брату.

      Карина по рукам и ногам связана, ее держат двое.

      Вижу крепкий кулак. Лицо брата – израненное, кровавое – вижу. До соприкосновения всего секунда.

      Я бросаюсь к брату, но колени подгибаются, и я почти стираю их в кровь. Пока меня не хватают под ребра. Сильно. Грубо и болезненно.

      Мир переворачивается с ног на голову. Слышу глубокий хриплый смех – прямо над ухом, и мужские руки поднимают мое тело вверх. Как пушинку. Двумя пальцами под ребра.

      Меня настигает боль. Неистовая, рваная. Так сильно лопатки об стену бьются. Сам дьявол прижал к бетону – с размаха, до черных пятен перед глазами.

      – Ах…

      Крик заглушается выдохом. Моим выдохом. Из легких весь воздух выходит от боли, а в глазах чернеет. Не просветная тьма передо мной.

      Сильные руки под ребрами сжимаются. Лопатками к стене приколачивают. Я не чувствую спину.

      Он смеется. Тот, в глазах которого тьма.

      – Живая еще?

      Открываю глаза. Пытаюсь сделать первый вдох. Нет, он весь кислород выбил. Так припечатал меня к стене в полете.

      Где верх, где низ?

      – Полинка… дура, – брат отхаркивается.

      Максим кашлял, затем его снова били. Били, и кашлял. И так по кругу.

      По моим щекам текут слезы от дикого ужаса. В черных глазах напротив читаю свой приговор.

      Даже Карина не в силах остановить этого дьявола. Плачет и рвется из рук мордоворотов.

      – Рустаааам! – захлебывается в слезах.

      Рустам улыбается. В руках его замечаю пистолет. Тяжелый, матовый. На брата направляет. Массивный указательный палец поигрывает со спусковым крючком.

      Я замираю в его стальных тисках. Спину не чувствую. Только вижу перед собой плечи огромные. Голову задирать приходится, чтобы заглянуть в глаза жестокие.