Полное собрание стихотворений. Андрей Белый

любя, и грустя,

      всех дарит лучезарностью кроткой.

      Вот стоит, как дитя,

      с золотисто-янтарной бородкой.

      «О, народы мои,

      приходите, идите ко мне.

      Песнь о новой любви

      я расслышал так ясно во сне.

      Приходите ко мне.

      Мы воздвигнем наш храм.

      Я грядущей весне

      свое жаркое сердце отдам.

      Приношу в этот час,

      как вечернюю жертву, себя…

      Я погибну за вас,

      беззаветно смеясь и любя…

      Ах, лазурью очей

      я омою вас всех.

      Белизною моей

      успокою ваш огненный грех»…

      IV

      И он на троне золотом,

      весь просиявший, восседая,

      волшебно-пламенным вином

      нас всех безумно опьяняя,

      ускорил ужас роковой.

      И хаос встал, давно забытый.

      И голос бури мировой

      для всех раздался вдруг, сердитый.

      И на щеках заледенел

      вдруг поцелуй желанных губок.

      И с тяжким звоном полетел

      его вина червонный кубок.

      И тени грозные легли

      от стран далекого востока.

      Мы все увидели вдали

      седобородого пророка.

      Пророк с волненьем грозовым

      сказал: «Антихрист объявился»…

      И хаос бредом роковым

      вкруг нас опять зашевелился.

      И с трона грустный царь сошел,

      в тот час повитый тучей злою.

      Корону сняв, во тьму пошел

      от нас с опущенной главою.

      V

      Ах, запахнувшись в цветные тоги,

      восторг пьянящий из кубка пили.

      Мы восхищались, и жизнь, как боги,

      познаньем новым озолотили.

      Венки засохли и тоги сняты,

      дрожащий светоч едва светится.

      Бежим куда-то, тоской объяты,

      и мрак окрестный бедой грозится.

      И кто-то плачет, охвачен дрожью,

      охвачен страхом слепым: «Ужели

      все оказалось безумством, ложью,

      что нас манило к высокой цели?»

      Приют роскошный – волшебств обитель,

      где восхищались мы знаньем новым, —

      спалил нежданно разящий мститель

      в час полуночи мечом багровым.

      И вот бежим мы, бежим, как тати,

      во тьме кромешной, куда – не знаем,

      тихонько ропщем, перечисляем

      недостающих отсталых братии.

      VI

      О, мой царь!

      Ты запутан и жалок.

      Ты, как встарь,

      притаился средь белых фиалок.

      На закате блеск вечной свечи,

      красный отсвет страданий —

      золотистой парчи

      пламезарные ткани.

      Ты взываешь, грустя,

      как болотная птица…

      О, дитя,

      вся в лохмотьях твоя багряница.

      Затуманены сном

      наплывающей ночи

      на лице снеговом

      голубые безумные очи.

      О, мой царь,

      о, бесцарственно-жалкий,

      ты, как встарь,

      на