Полное собрание сочинений. Том 34. Июль – октябрь 1917. Владимир Ленин (Ульянов)

остается в силе: правительство и его политика могут держаться лишь волею советского большинства. Все влияние революционной демократии уступлено ею по собственному желанию; вернуть его демократические органы могли бы еще вполне легко; и при надлежащем понимании требований момента могли бы без труда ввести политику Временного правительства в надлежащее русло» («Новая Жизнь» № 106 от 20-го августа).

      В этих словах содержится самая легкомысленная, самая чудовищная неправда по самому важному вопросу революции, и притом именно такая неправда, которая чаще всего распространялась в самых различных странах в среде мелкобуржуазной демократии и которая больше всего революций загубила.

      Когда вдумываешься в ту сумму мелкобуржуазных иллюзий, которая содержится в приведенном рассуждении, то невольно приходит в голову мысль, а ведь граждане из «Новой Жизни» совсем не случайно сидят на «объединительном» съезде{64} вместе с министрами, министериабельными социалистами, вместе с Церетели и со Скобелевыми, вместе с членами правительства товарищами Керенского, Корнилова и К^о. Совсем не случайно. У них действительно одна общая идейная основа: бессмысленная, без критики перенятая из обывательской среды, мещанская доверчивость к добрым пожеланиям. Ибо именно такой доверчивостью проникнуто все рассуждение Суханова, как и вся деятельность тех из меньшевиков-оборонцев, которые действуют добросовестно. В этой мелкобуржуазной доверчивости – корень зла нашей революции.

      Наверное Суханов подписался бы обеими руками под требованием, которое предъявляет марксизм всякой серьезной политике, именно: чтобы в основе ее лежали, за основу ее брались факты, допускающие точную объективную проверку. Попробуем с точки зрения этого требования подойти к утверждению Суханова в приведенной цитате.

      Какие факты лежат в основе этого утверждения? Чем мог бы Суханов доказать, что правительство «может держаться лишь волею» Советов, что им «вполне легко» «вернуть все свое влияние», что они без «труда» могли бы изменить политику Временного правительства.

      Суханов мог бы сослаться, во-первых, на свое общее впечатление, на «очевидность» силы Советов, на явку Керенского в Совет, на любезные слова того или иного министра и т. п. Это было бы, конечно, совсем уже плохим доказательством, вернее признанием полного отсутствия доказательств, полного отсутствия объективных фактов.

      Суханов мог бы сослаться, во-вторых, на тот объективный факт, что гигантское большинство резолюций рабочих, солдат и крестьян высказывается решительно за Советы и за поддержку их. Эти резолюции, дескать, доказывают волю большинства народа.

      Такое рассуждение столь же обычно в обывательской среде, как и первое. Но оно совершенно несостоятельно.

      Во всех революциях воля большинства рабочих и крестьян, т. е., несомненно, воля большинства населения, была за демократию. И тем не менее громадное большинство революций кончилось поражением демократии.

      Учитывая этот опыт большинства революций и в особенности революции 1848 года (наиболее похожей на нашу теперешнюю), Маркс беспощадно высмеивал

64

«Объединительный съезд» меньшевиков происходил в Петрограде 19–26 августа (1–8 сентября) 1917 года. Задачей съезда было объединить в единую партию отдельные меньшевистские группы. На съезде присутствовали меньшевики-оборонцы (плехановцы, потресовцы), меньшевики-интернационалисты (сторонники Мартова) и представители газеты «Новая Жизнь», принимавшей активное участие в созыве съезда. Большинством голосов съезд принял резолюции, в которых высказался за продолжение войны «до победного конца», одобрил вхождение социалистов в состав буржуазного Временного правительства и выразил ему доверие. На съезде был избран Центральный комитет, в состав которого вошли: П. Б. Аксельрод, Ф. И. Дан, Л. Мартов, И. Г. Церетели, Н. С. Чхеидзе и другие. Однако в ходе работ съезда среди его участников выявился полный разброд и задача объединения меньшевиков осталась фактически невыполненной.