Моя Гелла. Ксюша Левина

м гордиться. Но, кажется, с тех пор все стало куда проще… Может, мне тоже с кем-нибудь подраться, как считаете? Егор вышел, так сказать, из созависимых отношений с родителями, перестал давать деньги матери. Он учится в магистратуре и даже стал… типа репетитором? Я вас умоляю. Мой брат, который ненавидит людей, стал репетитором. Я напоминаю, мой брат – Егор Колчин. И он вроде как устроился в какую-то крупную фирму и постоянно занят. И его очень ценят на этой его новой крутой работе, господи, это же смешно. Ну просто мамина радость. А я папина неудачница. Ладно, не смотрите так на меня. Просто немного странно поменяться местами. К этому жизнь меня не готовила, но окей. А еще он… Девушку завел. Она меня бесит, мне плевать, что он там к ней чувствует. Такая серая мышь в очках на пол-лица. Она печет ему печеньки. И играет на фортепиано. Она прям хорошая. Знаете такой тип людей? Вот которые прям хорошие, блин, ни мне, ни ему с такими, как она, делать нечего, это просто не лечится. Даже Ася, его бывшая, ему больше подходила. О, прикиньте, он недавно такой: «Кстати, мы с Асей поговорили, и у нас типа все в норме». Ну что с ним вообще? Эта его девушка… свела его с ума. Он стал хуже, чем был. Боже, они друг за другом таскаются, как попугайчики-неразлучники, он смотрит ей в рот, она – ему. А еще, когда он выкидывает какую-то хрень, она такая типа… «о, мы это исправим». И он вообще больше никого в мире не видит, нас всех просто не существует. Ладно, вру. Я существую. И он каждый день… фу… говорит, что любит меня. Это какой-то вид издевательств? Вы что-то про это знаете? Типа он постоянно мне это говорит. Просто постоянно, я что ему, ребенок?

      – Может, поговорим о вас, а не о вашем брате?

      – Может быть. Но он главная моя проблема, в остальном я здорова, ясно? Он единственный псих в нашей семье! Полтора года назад, чтобы вернуть бывшую, он разогнался и разбил машину, кто так делает вообще? Взрослый и осознанный человек? А теперь меня называют сумасшедшей.

      – Никто вас так не называет.

      – Ладно, не называют, но он более ненормальный, чем я.

      – Разумеется, так и есть.

      – Хорошо, что хоть вы это понимаете. Короче… знаете, чутка пугает, что он понял, в чем его проблема, повзрослел и все такое, а я типа нет. Я всегда была взрослее. Я всегда заботилась о нем, а он… ни о ком в мире не заботился. Так, чисто делал вид. Теперь же он, блин, супер-гипер-ответственный взрослый со стабильной психикой, который полюбил отдых на природе и забрал моего кота! А я… ну, я не спилась, это круто? Или в двадцать два не должно быть таких проблем?

      – Может, расскажете, с чего все началось? Когда вы впервые почувствовали себя несчастной?

      – Не знаю, лет десять назад? Хотя… кого я обманываю? Всю сознательную жизнь я была несчастна.

      Часть 1

      Десять лет назад

      – И… две тысячи триста шестьдесят очков!

      – Да ладно, как? – Соня подползает ко мне, пачкая светлые джинсы в пыли, но ей уже все равно.

      Во-первых, на них и так пятно от машинного масла, во-вторых, она точно знает, что папа купит новые.

      – А вот так, учись, салага.

      Салага закатывает глаза, совсем как взрослая, и отбирает у меня телефон. Ей всего двенадцать, но глаза как у старушки, и меня это раздражает. Кажется, что мы с сестрой взрослеем и стареем быстрее других. Может, мы чем-то больны?

      – Сейчас попробую… – бормочет она, утыкаясь взглядом в телефон.

      Я чемпион по игре в тетрис, она чемпион по «Кролику и морковке». Я думаю на скорость, она думает на ходы вперед. Я мог бы стать неплохим бегуном, а она шахматисткой, но, к сожалению, мы оба торчим в гараже.

      – Когда он нас выпустит? – Соня не отрывается от тетриса, ее взгляд шарит по экрану, пальцы быстро жмут на кнопки.

      – Через час обещал, – вздыхаю я, растягиваясь на куртке, расстеленной поверх палет.

      – За что мы тут? – Безразличие в голосе Сони меня не то чтобы пугает, скорее заставляет думать, что ситуация совершенно нормальна, и уже вот это в свою очередь нагоняет жути.

      – Я попросил у отца записать меня на танцы.

      – Что? – Она смеется и отрывает взгляд от телефона, тут же проигрывая.

      – Проиграла, салага, давай сюда.

      – Какие, к черту, танцы?

      – Вот и он так же сказал, – стараюсь говорить спокойно. Стараюсь не слышать в голосе Сони нотки, так похожие на отцовские, и убеждаться в который раз, что был не прав.

      Хочется сказать: «Я не сумасшедший», но отец всегда в большинстве.

      – Объясни.

      – Парни пошли на брейк. Олег и Влад.

      – И?

      – И я хотел с ними.

      Соня вроде собирается что-то сказать, что-то настоящее, но вместо этого пожимает плечами и заявляет, что это глупо и танцы для соплежуев. Я так и думал. Да, к черту, мне это не нужно.

      – Давай играть. Я был не прав, посидим пару часов в гараже, подумаем о своем поведении и все, ладно?

      – Вот и правильно, –