Мой неправильный ты. Светлана Храмова

и пена вздувалась, выплескивалась через край. Golden girl, доченьку единственную, нашли уже окоченевшей, бездыханное тело. Передоз. Нет, она утонула.

      Огни ночного клуба «Амели» зажигались в десять вечера и не гасли до ухода последнего клиента, часто выдворяемого здоровенными дядьками-вышибалами в строгих серых костюмах. Не грубили никому и никогда, на широченных мордах секьюрити заученная улыбка, не презрительная ухмылка, заметьте, не гримаса, а именно улыбка, от уха до уха, глаза светятся. Это правило, репутация заведения должна быть безупречной. Обходились без скандалов, окна и посуда в целости. В названии имя хозяина – как лодку назовешь, так она и поплывет.

      Алексей Мельников не мудрствовал лукаво, собственную размашистую подпись использовал на вывеске (Амели – и росчерк уходил по диагонали вверх, завитушка напоследок). Завитушку с росчерком убрать, остальное вполне по делу. «Амели» – что-то в этом нежное, подвижное, название модного фильма, неустанный поиск любви.

      Идея клуба возникла внезапно, вот эти самые огни загорелись в воображении, и пусть будет шум, суета, музыка, а главное – огни и ритм, тра-та-та́ та-та́ та-та́! Как-то все совместилось, уладилось, тревога после жуткой истории с разводом мгновенно улеглась. Ирина с ее новым мужем как испарилась, где она? – нету. He-ту! И давай, давай, наяривай, училка музыки со своим биологом-эмэнэсом в его двушке на выселках, попробуй со мной тягаться! Эва у меня в золоте ходить будет, golden girl, луноликая, златокудрая девочка – мечта для принца на белом коне. В некотором царстве, в некотором государстве, за тридевять земель. Обтопчется конь, принца я к ней не подпущу, пусть королем станет. Так – или примерно так – Алексей тогда думал. Двенадцать лет назад.

      А сейчас ее нашли в ванной. Двенадцатилетний цикл китайского календаря. От крушения до трагедии, нет, точнее: от крушения надежд до жизненного краха. Что ему теперь осталось? Одно – охранить ее от пересудов. Имя охранить. Тело дочери только что увезла карета «скорой помощи».

      В ее квартире, еще не опечатанной, Алексей метался от шкафа к комоду, искал под кроватью и в простынях, вспорол подушку, обшарил каждую картину, полку, стул. Искал то, что необходимо скрыть от посторонних глаз – от детективов и сыщиков, от милиции, от любопытных. Что находил? Заначки – таблетки, кокаин в пузырьках и пакетиках, полиэтилен с героином, использованные шприцы, зачем хранила? И тут же запасы новых. Улики проваливались в бездну огромной сумки. Между матрацем и кроватью он нашел тетрадку. Вторую тетрадку, исписанную ее почерком вдоль и поперек, она не соблюдала порядка, никто не мог заставить. Милиция дежурила за дверью, ему дано всего десять минут, уже шла одиннадцатая. Алексей с ужасом вспомнил о телефоне, ну конечно, рядом с ванной и лежит. Незамеченный, тихо лежит, повезло. Звук отключен, умница! – от абсурдного «умница» затошнило, в голове туман – спокойно, стоять! Сумка где? В сумке должна быть записная книжечка, малюсенькая, там все имена. Вот, на диванной подушке – чуть не пропустил, на лбу испарина