Выжившие. Влад Лей

тогда вон того, что рядом. Его две вижу.

      Три бутылки стали на прилавок.

      – Не ужретесь? – без всякого намека на шутку поинтересовалась продавщица.

      – А вам завидно? – в тон ей ответил Вова.

      Она поджала губы и рассчитала его молча.

      Так-то лучше.

      Теперь уже Вова точно направился домой.

      Припарковав «кореянку» на «свое» место, он несколько секунд еще сидел в машине, соображая, как поступить лучше – тащить все в квартиру или оставить здесь?

      Решил, что лучше оставить. Если нужно будет срочно рвать когти, то пусть все будет наготове. Ему ведь по любому еще из дома вещички собирать и вытаскивать к машине.

      А кстати, куда когти то рвать, если придется?

      Ответ пришел практически сразу – конечно к бате в деревню. Он живет в такой глуши, что там и о недавно бушевавшей «коронованной эпидемии» никто не слышал… Да и поселок его пустой почти – там богатеи понастроили своих фазенд, местных осталось всего ничего. Даже летом, в самый сезон людей там было мало, а уж сейчас…

      А у бати, конечно, не «олл инклюзив», но все же имеются все блага человечества – и вода, и электричество, и газ. Ну окей. А на случай отсутствия оного дрова в избытке.

      Вова, не выходя из машины, нагрузил себе пакет продуктами, которые таки намеревался взять с собой в квартиру – там ведь шаром покати, а в холодильнике мышь повесилась.

      Лишь после этого вылез наружу и направился к подъезду.

      В самом подъезде он шел осторожно, прислушиваясь к подозрительным звукам и взглядом и контролируя углы, из-за которых мог неожиданно кто-то появиться.

      Так он поднялся до третьего этажа и позвонил в дверь.

      Спустя пару минут послышались шаркающие шаги, и дверь открылась.

      В проем осторожно выглянул старик.

      – Привет, дядь Федь. Это я.

      – О, Вовка! Здорово! – обрадовался дедок.

      Хороший был дядька. Общительный, душевный. Никогда в помощи не отказывал, хоть Вовка и обращался к нему не очень часто. С его собственным батей в свое время на заводе пахал, потому Вова и знал его.

      Баба Валя, к слову, жена дяди Феди, была куда менее общительная – вечно недовольное лицо, слова цедила сквозь зубы, зыркала вечно по сторонам, будто боясь, что вот-вот ей кто-то грубить начнет, или нападет.

      Дети их давно выросли, укатили в большой город, ну а старики остались здесь. Дядь Федя вышел на пенсию и маялся всякими шабашками. Благо руки у него были золотые. Вовке, к примеру, у которого вечно на бытовые проблемы времени не хватало, всю проводку поменял, затем и водопровод, краны, батареи. Вовка и знакомым его рекомендовал, так что у дяди Феди работа была. Не много, но сильно перетруждаться он и не любил – спина мучила.

      Бабка его все на даче пропадала, а потом на рынке торговала. Деньги у стариков были и баба Валя, опасаясь, как она сама говорила, «душегубов да наркоманов всяких», поставила солидные железные двери, но на этом все. Вечно над деньгами сохла, мол, на похороны себе и деду берегла, да внучкам на приданное. А потом взяла да и померла, так