Гильза в петлице. Александр Афанасьев

>– Ты в этой форме – умора просто.

      Ну, в общем-то – зерно истины в этом утверждении есть. Есть, есть. Дело в том, что норвежский камуфляж – нам достать было неоткуда, и мы вынуждены были купить норвежскую военную форму на Алибабе. Там все что угодно продают, в том числе и военную форму различных рисунков камуфляжей – для страйкболистов. Форма оказалась очень неудобной, клеенчатой, почти как новая украинская форма, которую невозможно носить. Тело в ней не дышит и появляется раздражение. Чтобы было немного получше, я надел под форму чистый хлопковый комплект Нукусской фабрики в Узбекистане – но это помогло мало, я был весь в поту. И постоянно хотелось почесаться. К тому же китайцы что-то напутали с размерами, и форма маломерила как минимум на размер. Это – вдобавок ко всему прочему.

      Но если хочешь походить на норвежских телохранителей, прикомандированных к силам ООН, изволь соответствовать. Дело в том, что каждое армейское подразделение, прибывая в зону конфликта в качестве миротворческих сил, оставляет свою униформу и свое снаряжение, получая от ООН только белый бронежилет и белый шлем. Бронежилет, кстати, я посмотрел – оказался грузинского производства. Еще непонятно, как там с качеством…

      Мы находились на одном из временных постов, на самой границе ДМЗ. Границе с той стороны – с украинской. Помимо аутентичной формы, которая выдержит не слишком придирчивую проверку, оружие у нас тоже аутентичное. Основные винтовки – НК416, это стандартные винтовки норвежских вооруженных сил. Снайпер – то есть я – вооружен винтовкой НК417 с глушителем, а пулеметчик – пулеметом FN MAG. Кроме того, у нас есть два автомобиля Iveco LMV, перекрашенных в белый, ооновский цвет. Их в свое время решил закупать министр-мебельщик, собрали сколько – то под названием «Рысь», а теперь они без запчастей стоят. Санкции. Холодная война, однако…

      Автомобили при отходе нам разрешалось бросить. Цель, за которой мы охотились, оправдывала такие потери материальных ресурсов…

      Несколькими часами ранее

      – Это он?

      Хороший вопрос. Супер просто. Я пытался рассмотреть нашего контактера в термооптический прицел и не мог. Рассмотрел только вспышки – как и положено, две. Человек стоял рядом со старым ижевским «пирожком». Дело происходило в районе «нуля» – так называется граница зоны боевых действий, где перестают действовать гражданские законы и начинают действовать законы военные.

      – Один человек у машины. Опознался – две короткие вспышки.

      – Держи их под прицелом. Группа один идет вперед. Внимание всем…

      Тяжелый белый внедорожник остановился посередине дороги, не гася фар, – просто потому, что он и не включал фары. Два человека выбрались из него и осторожно пошли по направлению к старому, но еще ходкому пикапу. И стоящему около него человеку, который нервно курил…

      – Тарас?

      – Ага. Слава Украине.

      – Героям слава. Все норм?

      – Норм.

      Конечно, Тарасу – как и его контактерам, относящимся к спецназу ДНР, – было плевать на Украину. Украина для них была даже не мачехой – она была для них убийцей, навсегда разрушившей надежды на нормальную жизнь, сделавшей жен – вдовами, детей – сиротами, мужиков – безработными, а то и калеками. Но слова «Слава Украине», с одной стороны, были сигналом того, что агент не находится под контролем, а с другой – если придет кто-то другой, эти слова будут небольшим, но камешком на часу весов. Тот, кто начинает со слов «Слава Украине» и кто автоматом отвечает «Героям слава», – свой.

      Контактер подошел поближе. Он был в шлеме, на котором был прикреплен легкий монокуляр ночного видения.

      – Что скажешь?

      – Караван идет завтра. С утра.

      Точное время никто не требовал, да и как определить его – точное то время. Караван через ДМЗ – дело такое: не знаешь, сколько будешь в дороге и доедешь ли вообще. Но и прибыль – такая, что покрывает все издержки…

      Эта война была грязной с самого начала. Она грязно началась, грязно велась и не менее грязно закончилась – если ту грязь, что есть сейчас, можно назвать миром. Война без войны. Крым ушел, и все украинцы понимали, почему он ушел и что он ушел навсегда – но мелочная тупая селюковая злоба по этому поводу не давала дохнуть. При этом украинцы ездили отдыхать в Крым, даже выезжая через Харьков и давая большой крюк через всю южную Россию, туда же сбывали свои дешевые продукты, к которым привыкли крымчане. Понятное дело – Крым теперь Россия и там деньги на покушать есть, а у собственных граждан, украинцев, – нет. Везли туда, как погранпереход – так длинная, в несколько километров, цепочка фур. Если раньше меккой контрабанды были Львов, Закарпатье, Одесса – то теперь погранцы и таможенники давали огромные взятки, чтобы назначиться на крымскую переправу. А Донбасс… А что Донбасс. Донбасс был неотъемлемой частью Украины в том смысле, что шахты Донбасса, металлургические заводы Днепропетровска и ГРЭС на Украине строились как единый народнохозяйственный комплекс. ГРЭС ведь строится под какой-то конкретный тип угля, и на Украине большая часть ГРЭС была построена под донецкий уголек, для переоборудования на другой