Кремль 2222. Кенигсберг. Владислав Выставной

я таким общительным уродился? Иной может все молчать, да хмуриться – но это не по мне, у меня душу распирает, так мне и поплохеть может. Тут такое дело: я столько всего знаю, что одному не унести – со всеми хочется поделиться!

      – Слушай, а может, ты мутант какой? – поинтересовался Зигфрид.

      – Чего?! – лицо мужичка вытянулось.

      – Ну, знаешь, у мутов отклонения разные бывают – одних на смертоубийство тянет, других на людоедство, а тебя вот – потрепаться без всякого смысла.

      Балабол не сразу понял, что вест просто шутит, – слишком уж невозмутим и серьезен был вид воина. А когда дошло – шумно расхохотался:

      – Ничего себе ты выдал! Мутом меня еще никто не величал. Вот тебе и тема для очередной истории! – отхохотавшись, он вытер нос грязным рукавом куртки. – Да только вряд ли – будь я мутом, не дожил бы до этого дня, придушили бы в колыбели. У нас с этим строго.

      – У нас тоже, – сообщил Книжник. – Ну раз ты все здесь знаешь, может, и дорогу нам подскажешь?

      – Отчего ж не подсказать? Подскажу. Особенно если договоримся взаимовыгодно. Вы, как я погляжу, ребята не бедные. В этих железных ящиках, небось, немало добра можно перевезти, а?

      Книжник не сразу понял, что речь идет о вагонах. Чуть улыбнулся, сказал:

      – Да перевезти-то можно, да только где ж его взять, это добро? Броня у нас крепка, да что толку от скорлупы, если орех пустой? Давненько мы в пути, поиздержались, сам понимаешь.

      – Ну, хоть что-то, – не унимался мужичок. – Золотишко, там, жратва, патроны – я не привередливый!

      – Не бойся, отблагодарим, – заверил Книжник.

      – По крайней мере, голову отрывать не станем, – со свойственной ему прямолинейностью добавил Зигфрид.

      – Ну и ладно, – легко согласился Балабол. – Может, хотя бы костер для странника запалите?

      Уже тогда эта легкость показалась Книжнику подозрительной. Но тепло огня сближает путников, собирая вокруг костра самых разных людей, зачастую тех, что никогда не сели бы рядом в обычной жизни. Казалось бы, чего общего между воином народа вестов, кремлевским семинаристом, грязным бродягой с дальних берегов и кибернетическим организмом? Лишь языки огня, да жар, разгоняющий сырость. Даже вечный дождь немного приутих, чтобы не мешать сидевшим вкруг костра на железных ящиках.

      Темнело. Тридцать Третий подбрасывал в огонь горючие брикеты из запасов «Дракона», и огонь весело трещал, разгоняя сырость. Чтобы разговорить нового знакомого, из закромов «Дракона» был извлечен небольшой запас горячительного – некой настойки, личной, Тридцать Третьего, перегонки. Запас знаний у кио казался безмерным – вот и алкоголь он научился делать, причем, чуть ли не в самом нутре ядерной паровозной топки. Учитывая это обстоятельство, получившееся высокооктановое пойло небезосновательно было прозвано коктейлем «Ядерным». До сих пор никто его пить не решался, несмотря на уверения кио в том, что «коктейль» неплох на вкус и совершенно безопасен для здоровья. Утверждения по поводу вкусовых и медицинских качеств продукта со стороны существа с танталовым скелетом и встроенными электронными