Свидетель Икс. Сара Мурхэд

ждет ее на автобусной остановке возле госпиталя, чуть ли не сдергивает со ступенек от радости, весь обвивается вокруг нее. Он красивый; старше ее по возрасту. На секунду мне кажется, что я совершаю ошибку, но потом я вижу ее лицо в профиль: на нем едва заметное недовольство, настороженность. Она чуть отстраняется от него.

      Старик между нами с трудом слезает на тротуар. Я подхватываю его под локоть, чтобы помочь; он с благодарностью принимает помощь, и на мгновение его морщинистое лицо разглаживается в улыбке. Точно такой же, как моя, хорошо отрепетированная.

      Я иду к госпиталю в плотном потоке людей, потом сворачиваю следом за моей парочкой, пока он подталкивает ее в сторонку с решительным видом. Женщины, проходящие мимо, бросают на него восхищенные взгляды. Может, дело в белом халате – наверняка они думают, что он врач.

      Я бросаю взгляд на смарт-браслет, делая вид, что жду кого-то, а сам прислушиваюсь. Переминаюсь с ноги на ногу: я заметил, что, если стоять неподвижно, люди начинают обращать внимание.

      Пока они разговаривают, я листаю ее фотографии, которые сам сделал: на занятиях по йоге, в спортзале, возле паба «Фермерский герб» с подружками, на работе в госпитале.

      Лишь дважды я был так близко от нее: в первый раз в очереди в магазине, а во второй – когда давал ей листовку на улице. Листовки – агитацию против неравенства и нищеты – я отобрал у одного активиста, чтобы подобраться ближе к ней. В тот раз мне удалось заглянуть в ее глаза. Потом я как-то сидел в приемной госпиталя, еще один безликий пациент, и она, кажется, не обратила внимания, что меня так и не вызвали.

      Но никогда еще я не был так близко к ним обоим.

      – Ты подумала над моим предложением, Изабель? – спрашивает он, склоняясь к ней так, чтобы смотреть прямо в лицо, хоть она и пытается отвернуться.

      Изабель.

      Какое восхитительное имя.

      – Пожалуйста, скажи, что переедешь ко мне! – Он уже умоляет.

      Я и раньше слышал ее голос, но каждый раз он, словно прекрасная музыка, пробирает меня до глубины души.

      – Мне сейчас надо сосредоточиться на экзаменах, Эндрю. После них сможем к этому вернуться. – Она кивает, как бы подтверждая свои слова. А может, пытаясь его утихомирить.

      Он берет ее за руки, складывает их вместе в молитвенном жесте, и она становится похожа на статуэтку в детском доме Девы Марии. У той были такие же светлые волосы и голубые глаза, как у Изабель.

      На безымянном пальце у него белая полоска – история в цвете, предостережение.

      – Не ходи никуда сегодня вечером, побудь со мной. Закажем еду, я куплю вино. Проведем ночь вместе.

      – Я уже обещала девочкам. – Она отбирает у него руки, расстегивает ворот пальто. – Хочешь, встретимся в столовой, когда у тебя закончится смена?

      Ты не стоишь ее, Эндрю.

      – Скажи девочкам, что сегодня не сможешь! Мне ты нужна больше, чем им. И вообще, «Фермерский герб» – ужасная дыра. Разве тебе самой не хочется побыть со мной?

      Это вся информация, которая мне нужна.

      Сегодня – та самая