Спасение несчастного семейства. Анна Бунина

дочерей дома, препоруча их всех человеколюбивому покровительству соседей, и наслаждалась спокойною о их судьбе беспечностью.

      Вскоре после её отъезда, обстоятельства приняли неожидаемый, ужасный вид. Вторгшиеся разбоем французы угрожали Смоленску, и опустошили окрестные места огнем и мечем. Всякой думал о своем только спасении. Устрашенные помещики разбежались, кто куда мог, увозя с собою детей и родственников своих, в Смоленском пансионе находившихся. Пансион сей сделался пуст; одни только беззащитные Бунины остались в нем – жертвою известной лютости французов. Но Бог положил иначе! Бог – без воли коего ни единый волос не упадает с главы нашей, который удостаивает пещись и о хранении земного червя, не восхотел, чтобы невинные птенцы сии безвременно погибли! Он укрепил дух их – вложил в него твердость и решимость, детские годы превышающие, и указал им сердца, исполненные великодушие. Неизвестно, по чему содержатель пансиона Господин Г. не хотел их пустить от себя, уверяя, что они находятся вне всякой опасности, хотя три дни продолжалось непрерывное сражение, от грома коего дрожали Смоленские стены. Любопытство повело их на башню, се коей непривыкшие к ужасам взоры их были поражены видением мертвых тел, летанием бомб и ядер и ручьями текущей по улицам крови. Уже из дому в дом переливался пожар. Самый пансион их, когда они вошли в него обратно, загорелся от упавшей на кровлю бомбы. В ближней комнате обрушился потолок, – неизбежная смерть предстояла им, но верный, великодушный дядька, крепостной их матери человек, исхитил их из пламени, подвергая собственную жизнь видимой опасности. Таким образом спасенные от одной смерти, принуждены они были идти на сретение многим другим. Пробравшись ползком чрез целую улицу, вышли они на Соборную гору, которая была занята войсками. С каждою близь них упадшею бомбою падали они от страха на мертвые тела и несколько раз, лежа посреди умирающих, смешивали со стонами их детские свои вопли; однако твердости совершенно не потеряли, и выбрались сохранны за городские ворота. Наступила ночь; голод и понесенные того дня труды столь изнурили силы их, что они не могли более идти. Какая-то бедная старушка, найдя их в сем горестном положении, дала им по куску хлеба и по одному огурцу, и они, подкрепясь оною милосердия трапезою, шли чрез всю ночь. В пятой день вошли они в Духовщизну, где с радостью увидели наш обоз и Русских солдат, вокруг разложенного огня отдыхающих. Кроткий сон овладел ими так, что меньший брата скатился спящий в огонь, сжег себе платье и прожег бок. Неусыпно о безопасности их помышляющий дядька разведал от солдат, что они идут под начальством Г. Порутчика Ивана Ивановича Лошакова, осмелился к нему подойти, и просить маленьким господам своим покровительства. Просьбы его не жестокого касались сердца! Сострадательный Офицер не только дал ходатайствуемое несчастным детям покровительство, но уиесня самого себя, посадил их в одну с собою повозку, питал за одним с собою столом, деля каждый кусок свой пополам с ними. Сего еще показалось ему недостаточно. Будучи должен из Можайска поворошить в главную армию, пожаловал он им лошадь, телегу, сухарей, говядины – всего, что только имел, дабы могли они достигнуть Петербурга.