Мишель Платини. Голый футбол. Мишель Франсуа Платини

я точно знаю, что больше ничего не могу сделать для того игрока, которым был, и уже говорил вам об этом, когда акции Зизу все росли и росли во время чемпионата мира 2006 г. Вот это мне точно известно.

      – Если предположить, что уважение, которое вы еще внушали до финала Франция – Италия в 2006 г., превосходило уважение к Зидану, что бы вы почувствовали, когда он в какой-то степени обошел бы вас, если бы не потерял голову, а Франция – Кубок мира?

      – Предположить, вообразить, сравнить. Вы знаете, как я это люблю… Ну что ж, я поддамся на вашу игру: я счел бы справедливым, что Зидан занял мое место. Я не считаю, что все сводится к наградам, но два Кубка мира и три года в финале – это было бы сильно. И это не все. Ведь есть еще его карьера. Поскольку фортуна улыбается тем, кто этого заслуживает, его заслуги так и бросались в глаза.

      – Но на 108-й минуте матча Франция – Италия фортуна в некотором роде перестала ему улыбаться и отвернулась от него.

      – Я не знаю, ни о чем думала фортуна, ни о чем думал Зинедин, поэтому не могу вам ответить.

      – А что тогда вы подразумеваете под словом «фортуна», которое так свободно используете?

      – Для католика, которым я являюсь, это своего рода компромисс между роком и божественным правосудием. Но я не собираюсь никому навязывать свое видение, это сугубо личное дело. Однако я хочу подчеркнуть, что некоторые поступки плохо вяжутся со спортом, и Зинедину об этом прекрасно известно.

      – В эссе, посвященном «похвале неправильному поступку» в футболе, философ Оливье Пурьоль тоже размышляет над поступком Зидана и в то же время дает ответ на свой собственный вопрос: «Во-первых, существует природа поступка. Неслыханный (…), парадоксальный поступок, почти противоречивый: жестокость и одновременно контроль, безумство и в то же время расчет, страсть и хладнокровие профессионала. Сверхконтролируемая потеря контроля, неожиданный удар, который Матерацци не мог предугадать, но сохранив лицо, как если бы можно было нанести удар шаром, следуя при этом некоему моральному императиву».

      – Я однозначно не являюсь философом, настолько сосредоточившимся на вопросах насилия или мошенничества, чтобы вести такого рода рассуждения. Я думаю, что темперамент Зинедина одержал победу над его самоконтролем. Не стал бы примешивать сюда мораль, даже если для профессионального философа это, как я понял, делается в рамках великого поступка или великой «парадоксальной игры».

      – Философ вовлек вас в эту «великую игру», поскольку в заключении книги написано и про вас: речь идет о вашем поведении на стадионе «Эйзель» в Брюсселе в мае 1985 г.: «Платини – герой моего детства, игрок безграничных возможностей. Чтобы существовать, ему не нужно продавать рекламу или быть активистом где-то во внешнем мире. Он – это игра. Он единственный в этой книге, кто не совершал неправильных поступков в смысле спорта. Он никогда не получал красной карточки, ему известны футбольные уловки, но он предпочитает честную игру. Но на стадионе в «Эйзеле» в 1985 г., когда он бежит, подняв руки вверх, без ума от радости после