Ай да Пушкин… Музы о поэте. Анна Керн

ко мне по утрам: она держала корректуру «Северных цветов». Мы иногда вместе подшучивали над бедным Сомовым, переменяя заглавия у стихов Пушкина, напр.: «Кобылица молодая…» мы поставили «Мадригал такой-то…». Никто не сердился, а всем было весело. Потом мы занимались итальянским языком, а к обеду являлись к мужу. Дельвиг занимался в маленьком полусветлом кабинете, где и случилось несчастие с песнями Беранже, внушившее эти стихи:

      Хвостова кипа тут лежала,

      А Беранже не уцелел,

      За то его собака съела,

      Что в песнях он собаку съел (bis).

      Эти стихи, в числе прочих, пелись хором по вечерам. Пока барон был в Харькове, мы переписывались с его женою, и она мне прислала из Курска экспромт барона:

      Я в Курске, милые друзья,

      И в Полторацкого таверне

      Живее вспоминаю я

      О деве Лизе, даме Керне!

      Я вспомнила еще стихи, сообщенные мне женою барона Дельвига, сложенные когда-то вместе с Баратынским:

      Там, где Семеновский полк,

      В пятой роте, в домике низком

      Жил поэт Баратынский

      С Дельвигом, тоже поэтом.

      Тихо жили они.

      За квартиру платили немного,

      В лавочку были должны,

      Дома обедали редко.

      Часто, когда покрывалось небо осеннею тучей,

      Шли они в дождик пешком

      В панталонах триковых тонких,

      Руки спрятав в карман (перчаток они не имели),

      Шли и твердили шутя:

      Какое в Россиянах чувство!

      А вот еще стихи барона: пародия на «Смальгольмского барона», переведенного Жуковским[118]:

      До рассвета поднявшись, извозчика взял

      Александр Ефимыч с Песков.

      И без отдыха гнал от Песков чрез канал

      В желтый дом, где живет Бирюков.

      Не с Цертелевым он совокупно спешил

      На журнальную битву вдвоем;

      Не с романтиками переведаться мнил

      За баллады, сонеты путем,

      Но во фраке был он, был тот фрак заношен,

      Какой цветом, нельзя распознать,

      Оттопырен карман, в нем торчит, как чурбан,

      Двадцатифунтовая тетрадь.

      . . . . .

      . . . . .

      Его конь опенен, его Ванька хмелен,

      И согласно хмелен с седоком.

      Бирюкова он дома в тот день не застал:

      Он с Красовским в цензуре сидел,

      Где на Олина грозно Фон Поль напирал,

      Где…..улыбаясь глядел.

      Но изорван был фрак, на манишке табак,

      Ерофеичем весь он облит;

      Не в журнальном бою, но в питейном дому

      Был квартальными больно побит.

      Соскочивши на Конной с саней у столба,

      Притаяся у будки, он стал,

      И три раза он крикнул Бориса-раба,

      Из харчевни Борис прибежал.

      «Подойди-ка, мой Борька, мой трагик смешной,

      И присядь ты на брюхо мое;

      Ты

118

Пародия на балладу В. А. Жуковского (перевод из В. Скотта) «Замок Смальгольм, или Иванов вечер» (1822). В пародии фигурируют реальные лица – журналист и баснописец А. Е. Измайлов, журналист Н. А. Цертелев, журналисты и мелкие стихотворцы В. Н. Олин, Б. М. Федоров, цензоры А. С. Бирюков, А. И. Красовский, К. К. фон Поль, реальные адреса – район Петербурга Пески, дом Маденова на Песках, где жил А. Е. Измайлов, Конная площадь там же.