Егерь императрицы. Русский маятник. Андрей Булычев

и сменившийся с постов караул.

      – Хорошо, хоть и не баня, а всё равно хорошо, – проговорил сидевший на верхних нарах Лошкарёв. – Когда наш батальон пошёл, уже жарче стало, чем скобелевским, они-то и не пропотели даже толком, а вот уже к нам – да, тогда шибко нагрелось. У самых котлов, ну прямо как в парилке. Не позавидуешь нашим штрафным и истопникам, намаялись.

      – То-то же на тебя Авдей Никитич кричал, самым последним ты из наших оттуда выбегал, – заметил укладывавший в заплечник грязную исподнюю рубаху Калюкин. – Мы со второй ротой уже все одетые, третья и четвёртая у входа топчется, а он вишь какой крендель, у котлов всё греется.

      – А не завидуй, Елизарка, я тебя с собой тоже звал, – отмахнулся Лошкарёв. – Ну чего ты её всё разглаживаешь? Суй в мешок да завязывай, укладываться будем.

      – Да, жалко простирнуть времени не было, – ответил Калюкин. – Не знай ещё, сколько времени куковать в казарме придётся, а потом ведь и в корабельных трюмах сидеть. Вот где страшно-то! Кругом море ледяное, волны бушуют, ветер свистит, корабль норовит утопить, а ты забился в самое его нутро и на одного Николу-угодника[11] уповаешь.

      Долго сидеть в казармах не пришлось, на следующий после банного день флотские закончили ремонт, и началась погрузка на стоявшие у причала суда. Дело было непростое, труднее всего пришлось с походными кухнями. Их обвязывали канатами и потом переносили с помощью портовых кранов и лебёдок на палубы. Дальше шло перемещение через грузовые люки под палубы в трюмы и увязка.

      – Сергей Васильевич, точно не сможешь коней перевезти? – в очередной раз поинтересовался у Кледова командир полка. – Эскадроны по самому морозному месяцу в Россию придётся посылать.

      – Никак не получится, Алексей Петрович. Тут ведь для перевозки коней особые суда нужны. Видел бы ты, как их оборудуют там внутри, в самих трюмах. Если за мои браться, то это считай, что всё перестраивать в них нужно, и уж точно не здесь, не в Кёнигсберге. Лучше всего у англичан и у турок с этим дело обстоит. Они свою кавалерию давно приспособились по морю перевозить, а у нас так, лишь самыми малыми партиями. В любом случае сейчас здесь такое невозможно, четыре сотни коней ведь, говоришь, у вас, если с обозными и вьючными, тут бы людей на судах удачно разместить.

      – Понял, да мы уж и сами подумали так же, не надеялись, – признался Егоров, – уже и прикидывали, со штабом как быть. Капитан Воронцов! – подозвал он к себе командира первого эскадрона. – Придётся вам, Андрей Владимирович, в Санкт-Петербург самим, конным порядком идти. Местный комендант слово своё сдержал, помог с закупом фуража. Принимай под своё командование оба наших эскадрона и забирай с собой всех вьючных и обозных коней. Торочите на них весь фураж и часть провианта. Завтра рано поутру мы отчаливаем, и вы тоже уходите. Пропуск для вас я уже вытребовал, прусский комендант только рад будет от нас всех избавиться, слишком много ему волнений, так

11

Николай Чудотворец, христианский святой, также известный как покровитель мореплавателей: раньше к нему часто обращались моряки, которым угрожает потопление или кораблекрушение.