Барон Николай Корф. Его жизнь и общественная деятельность. Матвей Леонтьевич Песковский

на лугу. Такая постановка занятий, как нельзя более благоприятная в физическом отношении, воспитывала характер, развивала наблюдательность, самодеятельность и самостоятельность. В распоряжение детей были предоставлены всевозможные удовольствия: уженье рыбы, купанье, верховая езда, обработка собственных гряд и прочее. Кроме того, почти каждый из детей имел своих ручных кроликов, перепелов, жеребят.

      К этому нужно прибавить еще роскошные условия окружающей природы, со степным привольем, садом, лесом, лугами и рекою. Не последнюю роль, конечно, играло и кормление на славу, как и подобало прежней «житнице России», до сих пор еще славящейся своей кукурузой, тыквенной кашей, варениками, варенцом и арбузами, такими сочными, что их можно есть не иначе как ложками. Маленький Коля именно у своей тетушки Т. Т. Корф и в семье Д. Д. Градовского получил главным образом закваску коренного русского домашнего воспитания, причем, конечно, не последнюю роль играли и богатая кутья накануне Рождества, и торжественная встреча Пасхи.

      Отзываясь с большою похвалою о семейной школе Градовского, ее порядках и учителях, Н. А. Корф с особенной любовью и признательностью останавливается на личности швейцарца Бешра, талантливого педагога. Этот добрый, умный, живой и разносторонне сведущий руководитель был не только хорошим преподавателем французского языка, но и воодушевленным товарищем детских игр, разного рода занятий на свежем воздухе и затей. Нисколько не в ущерб престижу учителя и воспитателя, Бешра умел быть ребенком с детьми, не чуждался даже строить вместе с ними мельницы на ручьях, не упуская, однако, случая сообщать им при этом и разные полезные сведения, но умея не надоедать своими поучениями. Понятно, что у такого преподавателя знание французского языка само собою переливалось в детей, и Коля, в придачу к русскому и немецкому языкам, овладел еще и французским.

      Благоприятные условия воспитания в семье Градовского, особенно же грандиозные картины южнорусской природы, с ее величавостью и ширью, с ее табунами в 500 лошадей, оставили в душе ребенка неизгладимый след на всю жизнь. Эта пора жизни была особенно благоприятна для маленького Коли еще и в том отношении, что тетка, на попечении которой он находился, как сестра покойной его матери невольно воплощала в себе образ последней, – и ребенок не чувствовал своего сиротства.

      К сожалению, только два года продолжался этот розовый период в жизни Коли, с шести до восьми лет. Совершенно неожиданно приехал отец и увез его с собою в Новгород, где он состоял тогда управляющим палатою государственных имуществ. Мальчик очень любил отца, сильно обрадовался его приезду, но, тем не менее, со слезами оставил школу Градовских. Жить ему в отцовском доме было тяжело. В его отсутствие умер верный и преданный друг его, няня Альберти, так что, кроме самого отца, в семье не было для него близкого человека. Своих сестер, т. е. дочерей отца от второго брака, он почти совершенно не знал. Его поселили в отдельном флигеле с немцем-гувернером.