Василий Каразин. Его жизнь и общественная деятельность. Яков Абрамов

еще не могла.

      Он ограничит особливо издержки, которые не служат к пользе империи и не возвышают на самом деле блеска венца его, уменьшит двор свой; изгонит из него толпы ласкателей и прислужников, бесстыдно мечтающих, что достояние империи им принадлежит и что они преимущественное имеют право на милости государя по одному тому, что случай поставил их близ его особы.

      Он ограничит суетную любоздательность – сие желание украшать улицы и площади столиц, когда все прочее государство представляет еще бескровные[3] хижины. Не художества призовет он в помощь для сооружения себе памятников; но в премудрости своих учреждений и в любви народной найдет их: они несокрушаемы временем, и не одно удивление праздного любопытства возбуждают, но почтение всех веков и всех народов.

      Самые художества не будет он покровительствовать прихотливо и внутри лишь чертогов своих, с условием, чтоб они платили ему лестью; но действительно ободрит их, умножив общее благосостояние и разрешив узы ума и таланта.

      Вообще, он будет дорожить произведением кровавого пота подданных, посвященным на пользу общую; и моральное изящество будет его первейшим предметом…

      Как наисовершеннейшие законы останутся бесполезными в народе развращенном и чуждыми смысла в народе-невежде, то без сомнения обратит он всю свою внимательность на воспитание подданных, соответственно местным и личным потребностям каждого. Духовенство употребится на просвещение народа, и на сей конец предварительно само будет просвещено: учредятся для него гимназии, удаленные от тяжелых начал древней схоластики, и отличия предоставятся не тем из проповедников слова Божия, которые с поэтическим восторгом станут величать государя в городских храмах, но тем, которые докажут опытами влияние, какое они имели на благонравие своих паств, которые, учредив училища, не лепостно преподавать в них будут чистое учение Христово и своим примером наставлять должностям человека и гражданина…

      Еще подействует он на нравственность состояний, называемых последними. Он обеспечит права человечества в помещичьих крестьянах: введет у них собственность, поставит пределы их зависимости. Он заселит мало-помалу пространные степи России, не насильно исторгая семейства из домов их и переселяя скоропостижно за целые тысячи верст, в страны, по своей одной безвестности уже страшные для них и действительно смертоносные по чрезвычайному различию климатов; но из соседственных, населеннейших мест вызывая и ободряя наградами и льготою.

      Безводные, но, впрочем, тучные кряжи благословенных климатов будет он уметь соделать обитаемыми и превратить в цветущие сады, проводя каналы из соседственных рек, обращая в пользу пространные озера или одевая исподволь отлогости гор лесом. Неужели одни только пресыщенные столицы имеют право на подобные сим издержки правительства?

      Он назначит торжественные награды для поселян, кои отличаются или редкими примерами благонравия, или трудолюбием,

3

бескровельные, т. е. без кровли (В. Даль)