Слепая зона. Ольга Вечная

и, видимо, собирается это прокомментировать, но мне все же удается вывести ее из кабинета в коридор.

      – Я вырастила фикус для тебя, чтобы ты дышал кислородом и твои глаза отдыхали. А не для непонятной девицы. Платон, я читала статью о том, что происходит с глазами, когда они часами без отдыха…

      – Я заберу фикус, хорошо. Пойдем. Расскажи лучше, ты созванивалась с врачом? Тебе поменяли таблетки?

      – Дозировку. Ой… – Она испуганно прикрывает рот ладонью: – Я наговорила лишнего? Тебе за меня стыдно?

      Раздражение смывает уже настоящим стыдом. Маме непросто, и она борется. Она молодец.

      Что подумает Москва – пофиг. Просто пофиг. Не имеет значения. Она вообще скоро уберется отсюда. Платить больше я не могу при всем желании, денег нет вообще, а на столь жалкие гроши ей физически не выжить.

      – Нисколько. Я потому и спросил, что будто нет побочек.

      Мама кивает:

      – Мне спокойно на них. Легко-легко, хочется общаться, дружить. Наверное, это перебор. Не со всеми нужно дружить.

      Мы заходим в лифт, спускаемся вниз. Она вздыхает, и я тепло ее приобнимаю. Мама улыбается:

      – Так-то лучше. Заедешь сегодня?

      – Пока не знаю. Еду ведь ты привезла, повода нет, – шучу.

      – Заберу сейчас обратно.

      Я усмехаюсь.

      – Ты помнишь, что никакого алкоголя? Нельзя мешать с таблетками. Даже глоток вина.

      Она качает головой.

      – Давай не будем меняться местами, в нашей команде я мать, а ты сын. Не наоборот. И ничто в мире этого не изменит.

      – Давай не будем. Но тогда отвечай за свои слова.

      Она смотрит на меня ласково, треплет быстро по щеке. Уворачиваюсь, двери разъезжаются, и мы выходим.

      – Последние три года я пила только ликер, так будет и впредь. Когда ты мне его вернешь, сама покупать не буду. Я всего лишь один раз сорвалась, не волнуйся, Платон. Мама просто сорвалась, она в порядке.

      – Хорошо.

      Пока пьем кофе, обсуждаем поход к наркологу. Развод с отцом и смерть Федора сильно ударили, намного больше, чем я думал поначалу. Она топила печаль в слезах, потом в алкашке. Реабилитация, завязка. Более-менее спокойные годы. На прошлой неделе не сдержалась, но тут мы не стали тянуть, приняли меры незамедлительно.

      – Я думаю вернуться на работу, – говорит мама напоследок.

      – Да ладно? Вот это новости. Супер.

      – Свозишь на собеседование? Витя сказал, что это формальность, меня все знают, но я так давно не видела коллег, что от одной мысли дурно.

      – Я постараюсь. Это хорошая идея, одна из лучших.

      Приободрившись, возвращаюсь в кабинет и сразу напарываюсь на фикус, стоящий на моем столе.

      Черт. Услышала.

      Досада отдается болью прикушенного языка. Чтобы отвлечься от упущенных возможностей, я мысленно переключаюсь на утренний скандал с Рыбаковым. Плавно прихожу в норму, там есть над чем подумать.

      – Да, у меня заботливая мама, – говорю вслух. – Всем такую желаю.

      – Простите, Платон Игоревич, больше не буду покушаться на ваши растения.

      Стреляю