Несотворённый свет. Образы Божественной энергии света в иконах А. Рублёва. Людмила Крылова-Лопаченко

Что можно увидеть умом? Увидеть умом можно видение. А вот «видение, обведённое линией, есть икона» – так сказал другой великий русский учёный и богослов Павел Флоренский.

      «Икона, – говорил Флоренский, – это духовное видение иконописца, а иконы высшего порядка, такие, как Владимирская Богоматерь, Троица Рублёва, таят в себе духовное откровение».

      Самым известным в мире духовным откровением считается видение Иоанна Богослова на острове Патмос, записанное в книге Нового Завета – «Апокалипсис». Но если духовное откровение, то есть увиденное, можно описать словами, значит, его можно и написать красками, что и делают иконописцы.

      Исследователь жизни и творчества Андрея Рублёва, искусствовед, академик Вера Брюсова пишет:

      «В основе каждого иконописного образа лежит прежде всего духовный опыт иконописца, а если он ещё и талантлив, то в результате слияния духовного опыта, мастерства и таланта появляется новый иконописный сюжет, который назывался изводом».

      Извод ещё называют списком. Иногда список, созданный талантливым иконописцем, становился известнее оригинала, и свидетельство тому – иконы Андрея Рублёва. Известно, что древние иконописцы считали иконы промыслом Божьим, поэтому подписи под своими произведениями они никогда не ставили, в отличие от западноевропейских художников того времени и современных иконописцев. Например, о творчестве Рублёва стало известно благодаря летописным источникам.

      Характеризуя творчество Рублёва, Брюсова пишет в своей книге:

      «Есть художники, которые ищут красоту в её внешнем проявлении, другие стремятся передать душевное состояние, третьих привлекает духовность; Рублёв же избрал четвёртый путь – самый трудный – соединить и слить все три цели в одну. В этом его неповторимость как художника».

      Уникальность таланта Рублёва формировалась и под огромным влиянием приехавшего из Византии великого иконописца средневековья Феофана Грека, оставившего глубокий след в иконописном творчестве Древней Руси, а особенно в новгородском иконописном искусстве.

      Кроме того, Андрей Рублёв был учеником и большим другом великого иконописца того времени Даниила Чёрного. Поэтому именно благодаря такому окружению «дарование Рублёва могло раскрыться полностью и до конца, а их современники готовы были видеть особый смысл в том, что оба великих иконописца скончались почти одновременно».

      Даниила Чёрного и Андрея Рублёва называют единомышленниками. Оба художника проявили огромный интерес к «учению о свете», с которым их познакомил византийский иконописец Феофан Грек. Это учение вошло в историю мировой культуры под названием исихазм, что в переводе с греческого означает «покой», «безмолвие».

      Один из основателей исихазма – византийский учёный-богослов Григорий Палама – писал, объясняя суть учения: «Бог называется светом, но не по существу, а по энергии». То есть Бог – это энергия света. Мы так и говорим – Божественный свет. Именно этим понятием, считают учёные, пронизано искусство Феофана Грека, Даниила Чёрного, но особенно Андрея Рублёва.

      При написании статей, вошедших в эту книгу, я в первую очередь ссылалась на исследование академика Веры Брюсовой и её фундаментальный труд «Андрей Рублёв».

      Как она сама писала во вступлении: «эта книга посвящена творчеству выдающегося художника Древней Руси Андрея Рублёва».

      Однако, глубокое разочарование у меня вызвали высказывания другого уважаемого мной человека – выдающегося знатока древнерусской иконописи, реставратора, академика Савелия Ямщикова, поставившего под сомнение авторство икон, о которых пишет Брюсова как об иконах Рублёва. Это прежде всего иконы, входящие в Деисусный чин Благовещенского собора Московского Кремля, иконы высокого иконостаса Владимирского Успенского собора и, конечно, знаменитая Троица.

      «Достоверных источников информации о Рублёве очень мало, авторство икон, приписываемых ему, спорно до сих пор. И выяснение научной истины ещё не закончено, поиски и исследования его творчества продолжаются, и загадка Андрея Рублёва пока не разгадана».

      Если это так, тогда остаётся только согласиться с высказыванием искусствоведа Николая Николаевича Пунина, который одним из первых осознал исключительную эстетическую ценность древнерусской живописи, в отличие от тех, «кто считал иконопись предметом церковно-археологического изучения».

      «Не всё ли равно, кто написал икону Святой Троицы, не всё ли равно, что написал Андрей Рублёв. Важно лишь то, что существовал Андрей Рублёв и что икона Святая Троица была написана».

      Но главной целью моей книги является не доказательство того или иного высказывания. У меня другая задача – показать иконы, которые приписываются Рублёву или иконописцам круга Рублёва, с точки зрения понятия о Боге как Божественной энергии. И что удивительно, именно только те иконы, автором которых считают Рублёва, образно отвечают космическому мироустройству с позиции учения исихазма, то есть представлению о Боге