Безумен не мечт'атель, а…. Син Мета

p>

      Точно не о колесах, которые неестественно подпрыгивали, обращенные в брюкву.

      Точно не о человеке за рулем.

      Точно не о себе?

      – О боги! – пауза, хор чувств на безлюдной улице; холодный жар поднялся изнутри. – Претрясно… Нас теперь трое…

      В голове, но не мысль, родилось восклицание у человека.

      А грузовик не думал останавливаться. Но брюквенные колёса раскололи дорогу надвое, и машина в шаге от человека съехала с тропы. Неожиданно для никого врезалась в столб. Разлетелась хрусталем.

      И человек, не рискуя более стоять как столб, развернул с городской тропы и спотыкаясь пошел прочь.

      Это был ‘Идиом Хатен’’’-Рид, кто крутил головой, не думая о том, что произошло. Единственная прядь на поле ночных волос, цвета молодой сирени, спадала к молочным губам и колебалась.

      И будто прошлое не произошло, он достал из серых брюк телефон, припоминая тропу к другому магазину продуктов, и проверил баланс на карте: незначительный.

      – Что это за светящийся камень?

      Родилась немысль и озадачила ‘Идиома, поскольку он старался не думать. Он подумал, что от ударов сердца разум шутит над ним, но немысль отшутилась:

      – Коли был бы у тебя разум, ты бы не лез под… Не-знаю-что…

      Немысль хоть и рождалась в голове человека, но звучала едва ли ему однородно. Скрип по металлу, отлитому из забытого солнца, наполнял слова.

      ‘Идиом, стараясь не думать больше, подумал: «Может, стоит есть меньше?»

      – Эй, кусок глины, ты в своем уме?

      «Не в моем ж?» – подумал с разочарованием ‘Идиом.

      – А что, в моем что ли? В моем не так пусто. Я даже сначала подумал, что тут людей забыли душой наделить.

      – Тут это где? Во мне?

      – Нет, пустая голова, в мире вашем. Ты вообще от мира сего?

      – Наверное, а ты откуда? – на безлюдной улице прохожий, титан без лица, втоптал взглядом ‘Идиома и прошел мимо.

      – Из-за тропа. Можешь не говорить вслух со мной, похоже, у вас это диковинно.

      Опомнившись, ‘Идиом посмотрел за плечо: улица, очень широкая и одинокая, но рябь на луже напоминала о людях. Он ударил себя по лбу и вжался в пустую грудь.

      «И как ты оказался во мне? И что тебе надо от меня?»

      – Как? Это глупый вопрос, а вот что… Помоги освободиться.

      «Как?»

      – Очень просто: вырасти брюкву.

      «Брюкву? Ты голодный что ли?»

      – Не я… И брюква не для еды. Даже если бы я хотел тебе рассказать, то ты всё равно не понял бы.

      «Едрена вошь, у меня денег почти не осталось, чтоб брюкву не для еды покупать.»

      – Нет, кусок глины, ты должен вырастить брюкву! – немысль казалась разочарованной. – Просто забери у кого-нибудь, зачем покупать?

      Хатен’’’-Рид нервно посмеялся, закусил губу и стал в телефоне искать ближайший садовый магазин. Пальцы, уставшие, грубые (работа осталась с уходом на отпечатках), – пальцы с третьей попытки попали на надпись «проложить путь»; парню пришлось свернуть с тропы немного правее.

      Начинался дождь.

      «Я не могу просто взять и украсть брюкву.»

      – Не украсть – забрать. Можешь и сказать хозяевам, что тебе нужнее. Или нам, – скрип по металлу прерывался на смех, наверное.

      «Так нельзя. Так неправильно.»

      – Неправильно… Если такой правильный, то тогда и расторговывайся! Посмотрим, куда тебя заведет это, – разочарованно-заинтересованным звучал теперь металл (?). – Главное. Достань. Брюкву. Я не хочу вечно торчать в тебе. Вернее, всего лишь всю твою жизнь.

      Впереди горел торговый центр. Вывеска «Гном» неуютно повисла между двумя домами. И в целом казалось, что соседние здания поедают ТЦ, а не наоборот. Дождь к тому времени усилился, смачивая серую футболку ‘Идиома.

      Он перешел улицу, избегая фонарей, и забежал в ТЦ в поисках магазинчика «Садовый».

      «Сможет ли он помочь мне?»– подумал парень и увернулся от огромной фигуры, попивавшей бессонный кофе.

      – С чем?

      «Ой, ты услышал. Ты все мысли читаешь?»

      – Их в твоей голове и не густо, – точно, немысль точно была разочарованной. – Нет, я не читаю мысли. Я скорее ощущаю молитвы, идеи. То, что люди хотят отпустить на волю.

      Парень прошел несколько открытых дверей и заглянул в ту, которая была грязнее всех. Матовые стены сдавливала зеленая полоса. Резкий запах свежей земли мутил ‘Идиома. А подвешенные лампы напоминали лианы и заливали ярким светом стеллажи в центре.

      От сияния разболелась голова – юноша прикрыл ладонью глаза и пытался найти в упорядоченном хаосе что-то.

      «Как