Венец Фемиды. Татьяна Гармаш-Роффе

в кресле набок. Гости бросились к нему, хотели поднять, но в груди у него обнаружилась большая дыра от огнестрела. А выходное отверстие и того больше.

      – То есть карабин. Снайпер?

      – Он самый, – кивнул Серега. – Стреляли с крыши одного из соседних домов, хозяева которого уехали в отпуск. Расстояние приличное, больше ста метров, так что наверняка с оптическим прицелом.

      – А второй кто? – спросил Алексей, потерев щеку, нагретую по-летнему яростным солнцем.

      – Клешков. Тоже крутой бизнесмен. Его особняк в другом районе Подмосковья, но способ убийства тот же: снайпер. Пока жена отдыхала на курорте, Клешков с подругой развлекался. На курорт его как бы дела не пустили – бизнес, он ведь такой. И занимался Клешков бизнесом в собственном саду. Ну сад – это только название, скорее мини-парк. Возле бассейна обустроено что-то вроде зоны отдыха: и шезлонги тут, и душ, и большой обеденный стол под навесом, и мангал из камня. Музычка играла для пущей томности. И в самый интимный момент мужик вдруг рухнул: пулю словил. Ты же знаешь, это только в кино изображают аккуратную дырочку промеж бровей, а на самом деле у жертвы голова лопнула, как переспелый арбуз. Полюбовница оказалась вся в его крови и мозгах. Так голосила, что даже соседи услышали, хотя расстояние там от дома до дома будь здоров.

      – Между первым и вторым убийством …

      – Неделя.

      – И метод одинаковый: снайперская винтовка.

      – Одним выстрелом наповал.

      – То есть профессионал. Вы поэтому два дела объединили?

      – Не только, еще и пули оказались идентичны. Из одного оружия стреляли.

      Алексей кивнул. Начало было достаточно интригующим, чтобы отвлечься от странностей, происходящих в его семье.

      …Собственно, ничего особенного в семье не происходило. Просто любимая жена, Александра, последние дни вдруг стала необыкновенно задумчива. И нет, ему не показалось. Рассеянность в разговоре, ускользающий взгляд, некоторое недоумение в глазах – все это свидетельствовало о тайной работе мысли.

      О чем размышляла Саша? Ему было невдомек, но спрашивать он не хотел. Не сейчас. Алексей считал, что нужно дать человеку время созреть, чтобы сформулировать свою проблему. Сначала для себя, а уж потом для близкого.

      А он, Алексей, был близким. Ближе некуда.

      Однако Саша молчала. Кис мучился, но тоже молчал. В уме перебирал множество вариантов, исправно гоня от себя каждый. И что Саша влюбилась в другого, и что у нее обнаружилась тяжелая болезнь, и что она беременна и не может решить, оставить ли ребенка… Чего он только не передумал! Впрочем, на больную Саша была не похожа: кожа, волосы светились здоровьем, как всегда. На беременную тоже: он помнил, когда она носила двойняшек, у нее сильно увеличилась грудь задолго до того, как увеличился живот. А сейчас она оставалась в своих обычных размерах. Тогда что? Неужто другой мужчина?

      Нож в сердце.

      Но Алексей уважал право любимой на размышление и давал ей время, чтобы принять решение. И уж тогда сказать о нем мужу.

      Посему