Город под прицелом. Андрей Авраменков

люди спокойно вышли, оттянуть внимание на себя. Они осторожно двигались, делали залпы из ручных гранатометов и быстро шли дальше. Украинские солдаты открывали ответный огонь, но ополченцев там уже не было. На широкой аллее, по бокам которой почти не было домов, только стволы одиноких деревьев и какое-то здание, по отряду открыли огонь. Бронетранспортер встал и запылал после попадания вражеского бронебойного заряда. Стреляли с двух противоположных сторон. Олег моментально упал на промерзшую землю и откатился подальше от БТРа. Секунду оглядевшись, начал вести огонь по дому, сделанному из добротного красного кирпича, – оттуда стреляли по ним.

      – Отходим, назад!

      Но клещи засады прочно ухватили их. По ополченцам начали стрелять с еще одного дома. Летели гранаты, раздавались взрывы. Олега оглушило, но он контролировал свое тело, не давая страху с собой справиться. Отполз в сторону, ближе к деревьям и канаве. Перезарядил автомат. Его бойцы лежали на земле, орошая ее красной кровью, бронемашина горела, беспощадно расстреливали из домов. Несколько бойцов отряда смогли отойти вправо, укрыться за кирпичными стенами. Олег продолжал отстреливаться, пытаясь дать возможность отойти товарищам. Еще раз поменял рожок… Взрыв подкинул его тело, переворачивая на спину. Руки раскинулись, автомат выпал. Мужчина тяжело дышал, понимая, что это его последние вздохи. Хотел ответить, достать гранату и кинуть, взять автомат и выстрелить, но силы утекали из тела. Последние его мысли были о сыне: «Леша, Лешенька, держись, я всегда буду с тобой».

* * *

      – Я чувствую, с папой что-то случилось, – говорил сын. Он неспокойно метался по дому, напоминая птицу, отчаянно пытавшуюся вырваться из клетки. – Он давно не приходил. Давно не звонил.

      – Да с ним все хорошо, – неубедительно дрожащими губами говорила Аня. Если бы сын посмотрел на нее, то понял, что она врет. Но он бегал от окон к дверям и не смотрел на маму.

      Несколько дней назад сослуживцы сообщили, что Олега больше нет. Бабушка и мама скрывали перед Лешей свои эмоции, рвали себе душу, но изо всех сил показывали, что все хорошо. Лишь бы мальчик не догадался. Но ему не требовались слова, чтобы узнать. Он просто перестал чувствовать свою связь с отцом.

      Спустя время Аня все-таки сообщила сыну о гибели папы. Он странно воспринял эту новость, спокойно, будто уже знал ее. Всего лишь стал на колени, сложил ладони, начал читать молитву и сказал ей:

      – И ты молись, чтобы папа воскрес.

      Дорога к границе

      Нескончаемым муравьиным потоком они шли в неизвестность. Сотни людей в лохмотьях, со следами сажи на лице, ссадинами на теле, с перевязанными ранами, детьми на руках и плечах, с волдырями на босых ногах. Странный караван, везущий вперед лишь один товар – свои жизни, шагал вперед. В толпе ощущалась атмосфера напряженности, никто не переговаривался, о смехе речи не шло. Эмоций у идущих не было, каждый смотрел под ноги и редко