Запечатленный ангел. Николай Лесков

e>

      Дело было о святках, накануне Васильева вечера. Погода разгулялась самая немилостивая. Жесточайшая поземная пурга, из тех, какими бывают славны зимы на степном Заволжье, загнала множество людей в одинокий постоялый двор, стоящий бобылем среди гладкой и необозримой степи. Тут очутились в одной куче дворяне, купцы и крестьяне, русские, и мордва, и чуваши. Соблюдать чины и ранги на таком ночлеге было невозможно: куда ни повернись, везде теснота, одни сушатся, другие греются, третьи ищут хотя маленького местечка, где бы приютиться; по темной, низкой, переполненной народом избе стоит духота и густой пар от мокрого платья. Свободного места нигде не видно: на полатях, на печке, на лавках и даже на грязном земляном полу, везде лежат люди. Хозяин, суровый мужик, не рад был ни гостям, ни наживе. Сердито захлопнув ворота за последними добившимися на двор санями, на которых приехали два купца, он запер двор на замок и, повесив ключ под божницею, твердо молвил:

      – Ну, теперь кто хочешь, хоть головой в ворота бейся, не отворю.

      Но едва он успел это выговорить и, сняв с себя обширный овчинный тулуп, перекрестился древним большим крестом и приготовился лезть на жаркую печку, как кто-то робкою рукой застучал в стекло.

      – Кто там? – окликнул громким и недовольным голосом хозяин.

      – Мы, – ответили глухо из-за окна.

      – Ну-у, а чего еще надо?

      – Пусти, Христа ради, сбились… обмерзли.

      – А много ли вас?

      – Не много, не много, восемнадцатеро всего, восемнадцатеро, – говорил за окном, заикаясь и щелкая зубами, очевидно совсем перезябший человек.

      – Некуда мне вас пустить, вся изба и так народом укладена.

      – Пусти хоть малость обогреться!

      – А кто же вы такие?

      – Извозчики.

      – Порожнем или с возами?

      – С возами, родной, шкурье везем.

      – Шкурье! шкурье везете, да в избу ночевать проситесь. Ну, люди на Руси настают! Пошли прочь!

      – А что же им делать? – спросил проезжий, лежавший под медвежьею шубой на верхней лавке.

      – Валить шкурье да спать под ним, вот что им делать, – отвечал хозяин и, ругнув еще хорошенько извозчиков, лег недвижимо на печь.

      Проезжий из-под медвежьей шубы в тоне весьма энергического протеста выговаривал хозяину на жестокость, но тот не удостоил его замечания ни малейшим ответом. Зато вместо его откликнулся из дальнего угла небольшой рыженький человечек с острою, клином, бородкой.

      – Не осуждайте, милостивый государь, хозяина, – заговорил он, – он это с практики берет и внушает правильно – со шкурьем безопасно.

      – Да? – отозвался вопросительно проезжий из-под медвежьей шубы.

      – Совершенно безопасно-с, и для них это лучше, что он их не пускает.

      – Это почему?

      – А потому, что они теперь из этого полезную практику для себя получили, а между тем если еще кто беспомощный добьется сюда, ему местечко будет.

      – А кого теперь еще понесет черт? – молвила шуба.

      – А ты слушай, – отозвался хозяин, – ты не болтай пустых слов. Разве супостат может сюда кого-нибудь прислать, где этакая святыня? Разве ты не видишь, что тут и Спасова икона и Богородичный лик.

      – Это верно, – поддержал рыженький человечек. – Всякого спасенного человека не ефиоп ведет, а ангел руководствует.

      – А вот я этого не видал, и как мне здесь очень скверно, то и не хочу верить, что меня сюда завел мой ангел, – отвечала словоохотливая шуба.

      Хозяин только сердито сплюнул, а рыжачок добродушно молвил, что ангельский путь не всякому зрим и об этом только настоящий практик может получить понятие.

      – Вы об этом говорите так, как будто сами вы имели такую практику, – проговорила шуба.

      – Да-с, ее и имел.

      – Что же это вы видели, что ли, ангела, и он вас водил?

      – Да-с, я его и видел, и он меня руководствовал.

      – Что вы, шутите или смеетесь?

      – Боже меня сохрани таким делом шутить!

      – Так что же вы такое именно видели: как вам ангел являлся?

      – Это, милостивый государь, целая большая история.

      – А знаете ли, что тут уснуть решительно невозможно, и вы бы отлично сделали, если бы теперь рассказали нам эту историю.

      – Извольте-с.

      – Так рассказывайте, пожалуйста: мы вас слушаем. Но только что же вам там на коленях стоять, вы идите сюда к нам, авось как-нибудь потеснимся и усядемся вместе.

      – Нет-с, на этом благодарю-с! Зачем вас стеснять, да и к тому же повесть, которую я пред вами поведу, пристойнее на коленях стоя сказывать, потому что это дело весьма священное и даже страшное.

      – Ну как хотите, только скорее сказывайте, как вы могли видеть ангела и что он вам сделал?

      – Извольте-с, я начинаю.

      Глава вторая

      – Я, как несомненно можете по мне видеть,