Ночная жажда. Скотт Сиглер

карандаша о бумагу становился все громче. Появились очертания туловища. Потом была нарисована цепная пила. Потом – брызги крови.

      Рекс почувствовал странное тепло. В груди начало покалывать.

      Сотри часть носа, перерисуй… подкорректируй углы рта, добейся того, чтобы линии, формы и оттенки на лице выражали мучение и ужас.

      Он почувствовал, что его пульс участился, а дыхание стало частым и прерывистым.

      Сотри бицепс, затемни эту линию… цепная пила только разрезала руку, и брызнула кровь…

      Рекс почувствовал сильное напряжение у себя между ног.

      Он со стоном потер глаза.

      Сделай глаза больше. Наполни их страхом.

      Это страх перед ним, перед Рексом.

      Он ведь не раз рисовал Оскара Вуди, вкладывая в рисунки всю свою ненависть. И вот теперь Оскар Вуди мертв.

      Может быть, это не простое совпадение.

      И, возможно, Рекс, сделает так, чтобы это произошло еще раз.

      Новое лицо?

      Джей Парлар, подросток, который подкладывал деревяшки под его запястье и локоть…

      Рекс еще крепче сжал в руке карандаш…

      Большой Макс

      Ну, наконец-то она дома! В поисках ключа от квартиры Робин пришлось несколько минут копаться в сумке. В ближайшем супермаркете, неподалеку от дома, она купила несколько пакетиков с собачьей едой, молоко, бутылку «Мальбека» и несколько пирожных «Твинки». Цепочка с ключами, как всегда, провалилась на самое дно сумки. Робин и сама не знала, зачем ей столько ключей. Вероятно, это были ключи от старых почтовых ящиков, от шкафчика в спортивном зале, от несуществующего секретера и еще бог знает от чего. Робин никак не могла заставить себя выбросить любой из них, потому что знала: как только она это сделает, выброшенный ключ на следующий же день где-нибудь понадобится, и тогда проблем не избежать.

      В конце коридора открылась дверь. Наружу вышел огромный мужчина, а мимо него в коридор, хлопая ушами и врезаясь когтями в ковролин, ураганом пронеслось скулящее черно-белое мохнатое существо весом семьдесят пять фунтов.

      Эмма подпрыгнула, едва не сбив Робин с ног. Продукты из сумки посыпались на пол. Робин пыталась поймать пакет с молоком, но тот с глухим стуком шлепнулся на ковер.

      Едва успев опустить сумку, Робин обхватила ладонями морду собаки и принялась гладить и ласкать ее, не забыв потрепать за уши. Эмма обезумела от радости; она облизывала руки и лицо своей хозяйки, вертелась, извивалась и никак не могла успокоиться.

      – Девочка моя! Как я по тебе скучала, – приговаривала Робин.

      Слегка отстранившись от собаки, она опустилась на колени, пытаясь собрать рассыпавшиеся из сумки продукты. Это была стратегическая ошибка. Эмма снова подскочила, чтобы лизнуть Робин в лицо. Лапы собаки опустились на плечи Робин, и женщина, не удержавшись, опрокинулась навзничь. Эмма, еще больше развеселившись, забралась прямо на хозяйку и принялась вылизывать ей лицо.

      – Тише, тише, девочка! – посмеиваясь, приговаривала Робин. Приподнявшись,