Милый яд. Паркер С. Хантингтон

они спросят, почему. Почему он это сделал? Почему одевался как чудило? Зачем ему так цинично кидать своего брата?

      Что ж, позвольте мне, на хрен, открыть вам глаза. Я делал это, потому что Тейт Маркетти был сукиным сыном. Поверьте мне, я жил с этим парнем. Он забрал меня у моего отца и даже не удосужился спросить, чем я хочу заниматься в жизни. Если бы я мог умереть дважды только для того, чтобы ткнуть этим в самодовольную физиономию моего старшего брата, то с радостью бы так и сделал.

      Что ж, а теперь о моем самоубийстве.

      Решение не было сиюминутным. Аргументы в пользу самоубийства копились на протяжении многих лет. А потом, на прошлой неделе, я набросал «за» и «против» (знаю, это клише – засудите меня). Я не мог не заметить, что одна часть списка была заметно короче.

      Аргументы за:

      – у Тейта сразу случится сердечный приступ;

      – больше никакой школы;

      – больше никакой домашки;

      – мне больше не прилетит от всяких качков, которые насмотрелись «Эйфории»;[2]

      – больше никаких споров о Гарварде или Йеле за ужином (с моими оценками я ни в одно из этих заведений не поступлю, даже если папа пожертвует им три крыла, больницу и почку).

      Аргументы против:

      – буду скучать по папе;

      – буду скучать по своим книгам;

      – буду скучать по Шарлотте Ричардс. Примечание: я ее даже не знаю. Ну и что с того, что она хорошенькая? Какого хрена?

      Я достал из рюкзака банку «Бад Лайт» и прикончил ее залпом. За время пути пиво вспенилось, пальцы окоченели от холода, да и вообще пора с этим заканчивать. Я как раз собирался это сделать, когда кое-что привлекло мое внимание. Топот ног, поднимающихся по лестнице.

      Какого?..

      Тейт не знал, что я здесь, но если бы и узнал по какой-то чудесной случайности, то у него была ночная смена в больнице Морган-Данн. А значит, кто-то еще из Сент-Блевотины заметил ту пожарную лестницу. Вероятно, сюда пробралась пьяная парочка, чтобы быстро потрахаться.

      Я наклонился вперед, чтобы прыгнуть, пока они меня не заметили, как вдруг услышал:

      – Не надо!

      Я застыл, не оборачиваясь. Голос был знакомым, но я не мог позволить себе надеяться, потому что, если это она, то у меня точно начались глюки.

      Затем наступила тишина.

      Я хотел прыгнуть. Я зашел так далеко не только для того, чтобы зайти так далеко, так сказать. Я не струсил. Но мне стало любопытно узнать, что она будет делать дальше, потому что… Ну, потому что она только что попала на дерьмовое шоу.

      Человек сзади снова заговорил:

      – Crass не торгует толстовками. Они антикапиталисты. Здорово тебе мозги загадили, чувак.

      Какого хрена?

      Я резко обернулся.

      Это была она.

      Черт подери, Шарлотта Ричардс собственной персоной.

      С густой каштановой челкой, большими зелеными глазами и в наряде в стиле эмо-аниме. Что, по сути,

2

Подростковый драматический сериал.