Медная перчатка. Холли Блэк

же их отношения были… натянутыми.

      Колл надеялся, что дело было в Магистериуме. Потому что иначе это означало бы, что Аластер знал о таившемся внутри Колла зле.

      Это тайное-внутреннее-зло тоже нервировало Колла. Причем сильно. Он даже начал составлять в голове особый список: любые подтверждения его принадлежности к Вселенскому Злу шли в одну колонку, а все аргументы против – в другую. Теперь, прежде чем принять какое-либо решение, он обращался к этому списку. Стало бы Вселенское Зло выпивать остатки кофе в кофейнике? Какую книгу в библиотеке выбрало бы Вселенское Зло? Одеться во все черное – это определенно признак Вселенского Зла, или сработает оправдание, что выбор чистой одежды в день стирки ограничен? Хуже всего то, что Колл был уверен: его отец играет в ту же игру, при каждом взгляде на сына прибавляя или отнимая у того баллы.

      Но Аластер мог лишь подозревать. Он не мог быть уверенным на сто процентов. Кое-что было известно одному лишь Коллу.

      Колл не мог перестать думать о том, что ему сказал мастер Джозеф: что его, Коллама Ханта, душа принадлежит Врагу Смерти. Что он и есть Враг Смерти, и потому ему предназначено быть злым. Даже сидя в уютной желтой кухне, где они тысячи раз принимали с отцом пищу, эти слова гремели в ушах Колла.

      Душа Коллама Ханта мертва. Насильно покинув тело, она иссохла и погибла. Душа же Константина Мэддена срослась с телом и, переродившись, продолжила жить. С тех пор его последователи делали все возможное, чтобы создать видимость, будто он никогда не покидал этот мир, и все ради твоей безопасности.

      – Колл? – позвал отец, как-то странно глядя на него.

      Не смотри на меня, хотел сказать Колл. И одновременно с этим он сгорал от желания спросить: что ты видишь во мне?

      Они с Аластером ели любимую пиццу Колла, с пепперони и ананасами, и при обычных обстоятельствах они бы обсуждали под нее последнюю выходку Колла или детали починки очередной развалюхи в гараже Аластера, но сейчас Аластер молчал, а Колл не мог придумать ничего дельного, что можно было бы сказать. Он тосковал без своих лучших друзей, Аарона и Тамары, но не смел упоминать о них при отце, так как они были частью мира магии, который Аластер ненавидел.

      Колл соскользнул со стула:

      – Можно я выйду на задний двор с Хэвоком?

      Аластер хмуро посмотрел на волка. Когда-то умильный щенок, тот успел превратиться в поджарого молодого волка, занимающего большую часть пространства под столом. Волк, вывалив язык, поднял свои измененные хаосом глаза-воронки на отца Колла и тихо заскулил.

      – Хорошо, – протяжно вздохнув, сказал Аластер. – Но недолго. И держитесь подальше от людей. Мы должны контролировать ситуацию и не допустить, чтобы соседи увидели Хэвока и подняли шум.

      Хэвок подпрыгнул и, клацая когтями по линолеуму, потрусил к двери. Колл усмехнулся. Он понимал, что содержание Охваченного хаосом чудовища добавляет баллов в колонку Вселенского Зла, но ни капельки об этом не сожалел.

      Разумеется, это в свою очередь тоже нужно засчитывать в пользу Вселенского Зла. Будучи им, тебя не волнует, правильно ли ты поступаешь.

      Выходя на улицу, Колл постарался отмести эти мысли. Стоял теплый летний полдень. Задний двор успел густо зарасти высокой сочной травой: Аластер никогда особо не следил за его состоянием и относился к тому типу людей, которые предпочитают держаться от соседей подальше, чем обмениваться с ними советами по уходу за лужайками. Какое-то время Колл развлекался, бросая Хэвоку палку и ожидая, пока тот, сверкая глазами и виляя хвостом, принесет ее назад. Если бы он мог, он бы побегал вместе с волком, но больная нога этого ему не позволяла. Хэвок в свою очередь, точно понимая это, никогда не убегал слишком далеко.

      Покончив с палкой, они перешли через улицу в парк, и Хэвок с энтузиазмом ринулся в кусты. Колл проверил, не забыл ли он положить в карман пластиковые пакеты. Вселенское Зло определенно не стало бы убирать за своими собаками, так что каждая прогулка заносилась в колонку добрых дел.

      – Колл?

      Колл от удивления резко развернулся и удивился еще сильнее, увидев, кто с ним заговорил. На светлых волосах Кайли Майлз красовались две заколки с единорогами, а в руке девочка сжимала розовый поводок. На другом его конце было нечто похожее на небольшой белый парик, хотя, возможно, то была и собака.

      – Ты э-э… – запнулся Колл. – Ты знаешь, как меня зовут?

      – Я совсем не вижу тебя в последнее время. – Кайли явно решила проигнорировать его недоумение. Она понизила голос: – Ты перевелся? В балетную школу?

      Колл растерялся. Кайли была вместе с ним на Железном испытании – вступительном экзамене в Магистериум, но в отличие от него она провалилась, после чего маги увели ее в другую комнату и больше они не виделись. Было очевидно, что она помнила Колла, судя по недоуменному выражению на ее лице, но, кто знает, как именно она объясняла себе все случившееся тогда. Прежде чем вернуть ее в обычный мир, память Кайли должны были «подчистить».

      На секунду Колла охватило безумное желание открыть ей правду: что они пробовались в школу магии, а не балета,