Со смертью от Дун…. Рут Ренделл

но нигде не было даже следа пепла. В столовой решетку камина прикрывала газета, слегка присыпанная сажей, от 15 апреля.

      Парсонс сказал, что выдал жене в прошлую пятницу пять фунтов на хозяйство. Насколько он знал, с прошлой недели у нее сэкономленных денег не оставалось. Гейтс, обыскав посудный шкаф, нашел на одной из полок две скатанных в трубочку фунтовых купюры в жестянке из-под какао. Если миссис Парсонс получила всего пять фунтов в пятницу и на эти деньги закупила еду для себя и мужа на четыре-пять дней, оставив два фунта на конец недели, то, похоже, в ее пропавшем кошельке в лучшем случае могло быть несколько шиллингов.

      Вексфорд надеялся найти ежедневник, записную книжку или письмо, которое могло бы ему хоть чем-то помочь.

      На бронзовой полочке для писем в столовой рядом с камином были только счет за уголь, письмо от фирмы по установке центрального отопления (в конце концов, миссис Парсонс могла иметь свои мечты?), два купона на мыло и смета от поставщика на штукатурку и устранение потеков на кухонной стене.

      – У вашей жены совсем нет никаких родственников, мистер Парсонс? – спросил Вексфорд.

      – Только я. Нам хватало друг друга. Маргарет с трудом заводила… заводит друзей. Я вырос в детском доме, а когда Маргарет потеряла мать, она жила у тетки. Но ее тетка умерла, когда мы познакомились.

      – Где это было, мистер Парсонс? В смысле, где вы встретились.

      – В Лондоне. В Болхэме. Маргарет преподавала в подготовительной школе, а я снимал комнату в доме ее тетки.

      Вексфорд вздохнул. Болхэм! Ареал поиска расширялся. Но все равно никто не поедет за сорок миль без пальто или сумочки. Он решил пока оставить Болхэм в покое.

      – В понедельник вечером никто не звонил вашей жене? Она не получала никакого письма вчера утром?

      – Никто не звонил, не приходил, и не было никаких писем. – Парсонс словно бы гордился своей пустой жизнью, как будто она была свидетельством респектабельности. – Мы сидели и разговаривали. Маргарет вязала. Кажется, некоторое время она разгадывала кроссворд. – Он открыл шкафчик, где лежали тапочки, и достал с верхней полки вязанье на четырех спицах синей нитью. – Закончит ли она его когда-нибудь… – сказал он, сжал шерстяной клубок и стиснул спицы в ладони.

      – Не беспокойтесь, – с ложной искренностью и надеждой сказал Вексфорд. – Мы найдем ее.

      – Если вы закончили в спальне, я бы пошел и снова лег. Доктор дал мне снотворное.

      Вексфорд послал за своими сотрудниками, какие будут под рукой в участке, и отправил их обыскивать пустые дома в Кингсмаркхэме и окрестностях, еще уцелевшие поля между Хай-стрит и Кингсбрук-роуд, а днем и сам Кингсбрук. Они отложили обследование водоемов до закрытия магазинов, чтобы люди разошлись по домам, но все равно на мосту собралась толпа, которая пялилась через парапет на возившихся в грязи полицейских. Вексфорд, который особенно ненавидел это омерзительное любопытство, эту страсть к жутким зрелищам, едва скрывающуюся за маской сочувствия,