Фурия Первого консула. Джим Батчер

подвергая пищу разнообразной обработке. Полагаю, совместное кормление упрощает процесс.

      – Действительно, на многих людей готовить проще, и это отчасти объясняет обычай, – согласилась Инвидия. – Но лишь отчасти.

      Царица сильней свела брови:

      – Какие еще тому причины?

      – Побыть вместе, – сказала Инвидия. – Провести время с семьей. Отчасти на этом семья и держится.

      Видят Великие фурии, она сказала правду. Она по пальцам могла бы пересчитать, сколько раз ела вместе с отцом и братьями.

      – Эмоциональная связь, – сказала царица.

      – Да, – кивнула Инвидия. – И еще… это приятно.

      На нее уставились пустые черные глаза.

      – Почему?

      Она пожала плечами:

      – Создает ощущение надежности. Ежедневный ритуал. Чувствуешь себя уверенней, зная, что это будет повторяться каждый день.

      – Но это не так, – возразила царица. – Даже в естественной для них среде обитания обстоятельства не постоянны. Дети вырастают и покидают дом. Непредвиденные события нарушают порядок вещей. Старые умирают. Больные умирают. Они все умирают.

      – Они об этом знают, – сказала Инвидия. Она закрыла глаза и на миг представила свою мать – в тот короткий, слишком короткий срок, когда ей дано было делить трапезы, общество и любовь с единственной дочерью. Снова открыв глаза, она заставила себя оглядеть кошмарный мир вокруг. – Но об этом забывается, когда на столе не остыла еда и ты любишь тех, кто сидит с тобой за столом.

      Царица ударила ее взглядом:

      – Любовь. Опять.

      – Я говорила. Это главная движущая нами эмоция. Любовь к другим или к себе.

      – Ты тоже так питалась?

      – Когда была ребенком, – сказала Инвидия. – И только с матерью. Она умерла от болезни.

      – И обед с ней бывал приятен?

      – Да.

      – Ты ее любила?

      – Как любят только дети, – сказал Инвидия.

      – Она любила тебя?

      – О да!

      Царица ворда наконец обернулась к ней лицом. Она молчала целые две минуты, а когда наконец заговорила – раздельно, выделяя каждое слово, – в ее вопросе послышалась почти детская нерешительность.

      – Что это за чувство?

      Инвидия не смотрела на молодую женщину – на юное чудовище, уже уничтожившее бо́льшую часть ее мира. Она уставилась в ближайшее окно, за которым виднелся накрытый к ужину стол.

      Около половины людей, находившихся в доме, были из Пласиды – они были захвачены, когда ворд, полностью покорив Цереру, двинулся дальше через холмистые равнины близ города. Там были старик и старуха – муж и жена. И молодая мать с двумя родными детьми и тремя, которых ворд поручил ее заботам. Рядом с ней сидел мужчина средних лет, крестьянин, не догадавшийся или не успевший спастись от плена, когда ворд наступал на земли Алеры. Дневные труды утомили и детей, и взрослых. Все проголодались, хотели пить и радовались приготовленной для них нехитрой снеди. Поев, они посидят еще немного перед очагом, наслаждаясь сытостью и приятной усталостью, а потом пойдут спать.

      Инвидия