1937. Русские на Луне. Александр Марков

в залу, по нему прокатился гул голосов: «Спасаломская, Спасаломская», – шептали все друг другу на ухо. Из-за того, что происходило это ритмично и одновременно, шепот усиливался многократно и стал походить на овации зрительного зала, который ждет появления на сцене любимой актрисы и так приветствует ее. Елене определенно здесь нравилось. Почему бы и нет?

      Кто-то выбежал им навстречу. Нет, не официант. У тех одинаковый вид. Маленькие усики, похожие на полоску грязи. Обязательно набриолиненные волосы, гладко и аккуратно уложенные. Разыграйся даже буря, ни одна волосинка с места не сдвинется. Не бриолин, цемент какой-то. А если током его ударит – волосы дыбом встанут? Все они похожи друг на друга, как братья родные, и одеты они точно в униформу, которую шьют, вероятно, в одном и том же ателье.

      Розовощекий, полноватый – жизнь хлещет из него во все стороны, как солнечные лучи в жаркий день, опаляя все вокруг. Сама любезность. Он смотрел на Спасаломскую с обожанием. Странно, что он не прихватил с собой листок бумаги, а лучше афишу с ее фильмом. Когда еще представится шанс заполучить ее автограф да выставить его в витрину или в рамку, заключив под стекло, как картину, и повесить на стену, чтобы все знали – Спасаломская заглядывала сюда.

      Потом он увидел Шешеля. В глазах его появилась еще большая радость. Кожа на лице могла порваться – слишком сильно натянулась она в широкой от уха до уха улыбке. Перед Спасаломской он онемел. Перед Шешелем к нему вернулся дар речи.

      – Александр Иванович, какими судьбами?

      – Проездом. Мне говорили, что ты неплохо устроился.

      – Не жалуюсь. Пойдемте. У нас есть отдельный кабинет. Там вам мешать не будут, а кухня у нас превосходная, – он говорил это Спасаломской. Ведь он знал, что Шешель съест все что угодно. – Сейчас все будет готово.

      Он суетился, хотел смахнуть со стола несуществующую пыль, но движения этого не закончил. Получилось, что он от кого-то отмахивается.

      – Это и есть поэт К. С.? – спросила Спасаломская, когда бодрячок покинул их на минуту.

      – Да.

      – Я думала, он другой.

      – Многие представляли его тонким, стройным юношей с бледным лицом. Другие – напротив – крепким и мужественным, с обветренной кожей. Действительность редко оправдывает наши ожидания. Я уверен – он принесет нам по экземпляру своей новой книжки.

      – Интересно, интересно, а он не забудет принести нам что-нибудь поесть? Я начинаю чувствовать голод.

      – Нет, конечно. Готовит он еще лучше, чем пишет. У моего командира он был денщиком. Эскадра души в нем не чаяла. Баловал он нас всякими разносолами.

      Взгляд Елены скользнул по убранству кабинета.

      Шешелю и самому было интересно, как устроился бывший денщик командира. В нем всегда проявлялась деловая жилка. Сразу было ясно, что как только он поднакопит опыта, раздобудет первоначальный капитал, то начнет приумножать и то и другое в геометрической прогрессии. Того и гляди – лет через двадцать