Чудесатости из Подкроватии. Ужасно смешная книга для задорной гребли лапками по жизни. Зоя Арефьева

кроме «эмм», «ну» и «хммм», отец больше ничего никогда не говорил. Это был весь его лексикон. Зато пользовался он им так умело, что умудрялся руководить коллективом из ста сотрудников. И даже каждое утро диктовал кучу важных писем. Секретарь немножко разбавлял его «Ну! Хммм, эмм» разными словами, вроде: «В настоящее время мы вынуждены отказать вам в отгрузке трех тонн дохлых енотов», и получалось неплохо. Никто не жаловался. Даже премии давали.

      Это «Эммм?» выбило почву из-под копыт Глазосверки, и она смогла только выдавить из себя шепотом: «Повешуся!»

      На что ее мать, повернутая на уборке и прочем домохозяйстве, тут же замахала лапами: «Не надо ничего вешать! Уже висит все давно». Имея в виду постиранные шторы.

      В общем, Глазосверка окончила педуху с красным дипломом. Как послушная дочь она изо всех сил старалась похоронить в своей душе мечту стать писательницей, но мечта постоянно откапывалась и буровозила. Бывают такие мечты-зомби, ага.

      Особенно по весне тяжело приходилось. Жизненные соки начинали бродить по Глазосверке и рвалися наружу в виде стихов и всяких разных романтических пьесок. Которые она даже имела наглость ставить на сцене школьного театрика. Родители, конечно, знатно офигевали от подобного творчества, от всяких там «страсть кипит во мне как лава» и «купидон схватил их за волосы и стал колотить бошками друг об друга». Но аплодировали громко. Главное, чтоб детям нравилось и на шторы не сдавать десять раз в год. А детям очень нравилось. Они каждый раз дрались за главные роли. Побеждала обычно Чешипузка. Однажды даже кто-то на костылях по сцене скакал, но все равно было очень весело.

      – А разве бывают такие красивые училки? – спросил Дристан и посадил Изольду к себе на волосатые коленки.

      – Вы все слова какие-то странные говорите, – сделала вид, что застеснялась Изольда, а сама выпучила губы еще сильнее. И вот они слились наконец в поцелуе Любви. Таком пылком, таком сладком, что даже звезды не удержались на ночном небе, а посыпались вниз…

      – Тряпка моя где? – вдруг спросил Дристан.

      – Извините? – захлопала ресницами Изольда.

      – Ты на меня гляделками своими не моргай. Ваш Гаденыш уже пятую тряпку у меня сжирает. Верните инвентарь сейчас же! – Лохматая уборщица бесцеремонно вторглась в грезы Глазосверки.

      Училка вздохнула и с сожалением вернулась в реальность.

      Класс попрятался под парты, потому что уборщицу боялись все. Честно говоря, даже директор школы боялся, но храбрился изо всех сил. Шутил, что по помытому полу можно пройти только один разик и то – последний.

      Явление уборщицы в класс не сулило ничего хорошего. Скорее всего, кому-то оторвут ногу или глаз.

      – Что вам угодно, сударыня? – томным голосом Изольды спросила училка.

      – Пусть Гаденыш тряпку вернет.

      – Кто?

      – Га-де-ныш ваш. Он из этого класса, я точно знаю.

      – Я Гадислав! – не выдержал такого надругательства над своим именем Гадислав и подал голос из-за шкафа. А мог бы