Дети Эльцинда. Вадим Юрятин

ие

      Идея этой книги родилась у автора достаточно давно, но не могла быть реализована в силу достаточно плотного рабочего графика. Лишь болезненное состояние, вызванное, как сейчас очевидно, как раз чрезмерной трудовой активностью, позволило на какой-то момент вырваться из оков окружающей действительности и посвятить себя творчеству. Лёгкая неадекватность автора в период написания сей книги нашла свое отражение в тексте, однако переделывать написанное «на свежую голову» означало бы фактически лишать её как раз того, чем она может быть интересна. Тем же, кто с негодованием обнаружит в книге некие (несуществующие на самом деле) неподобающие оттенки, могу пояснить: автор никогда и ни при каких обстоятельствах не придерживался и не придерживается националистических взглядов, также он далеко не всегда разделяет мысли и поступки своих героев.

      Кстати, о героях. Если кто-либо из читателей случайно начнёт подозревать автора в использовании своего образа в качестве прототипа, то постараюсь его успокоить: это всё написано не про Вас и уж точно не против Вас, как, впрочем, это всё написано и не про автора. Всё было не так, не с теми, не здесь, и, вообще, всё это выдумка. Я просто пытался вспомнить то, чего никогда не было. Единственный же человек, чей образ выписан достаточно выпукло и узнаваемо, упомянут автором в посвящении, но он, думается, ни на что жаловаться не стал бы и при жизни. Он был куда выше мелочных споров.

      Введение, или О том, как написать хорошую книгу

      Написать хорошую книгу очень просто. Я знаю, меня научила этому Любовь Александровна – моя учительница литературы в 9-м классе. Прошло уже столько лет, а я до сих пор помню её слова про завязку, борьбу двух главных героев, которая плавно перетекает в кульминацию и катарсис. Да, еще введение надо написать и пару цитат в эпиграф. Что ж, раз так все просто, не вижу смысла не начать. Например, так…

      Пятый сон Вадима. В бане у Романовича. Москва. Вечер Того Самого Дня

      Закончив речь, Дубовский резко встал и сделал то, чего от него никак не ожидали столпившиеся: стал танцевать. Банный комплекс, наполненный самыми разными звуками – от «Хава Нагилы» на входе, «Венгерской мелодии» Брамса в «закутке танцоров» до какой-то банальной попсы из динамиков во всех остальных помещениях, казалось, действительно располагал к танцам. Но представить себе трясущегося в нелепой своей «тунике» Дубовского – этого Сенеку и Ришелье тех дней – было практически невозможно. Но вот он был здесь, живой и розовощекий, отплясывающий с «Туборгом» в одной руке и с прекрасной виолончелисткой, которую он буквально выкрал из соседней комнаты и заставлял теперь проделывать какие-то невообразимые па, в другой. Виолончелистка поначалу смущалась, неумело пытаясь прикрыться смычком (это было единственное, что она смогла утащить с собой во время «похищения»), но постепенно расслабилась и чуть позже даже пустилась в откровенный танец с «той самой из Большого». «Сенаторы», также поначалу скованные, немного опешившие как от проникновенной речи Абрама Борисовича, так и от его дальнейшего залихватского поведения, через пару минут оттаяли и, подражая шефу, лихо пустились в пляс. «Джемисон» и «Туборг» лились рекой. Партнер «той самой из Большого» водил хоровод с Кандидатами в Члены. Радостью и счастьем сияли лица…

      Вечер Того Самого Дня. Юрятин. Случай на мини-рынке (начало)

      Нет, наверное, не так, слишком непонятно для начала. Какая-то баня… Что это еще за Дубовский? У меня ведь вообще-то будет не про него вовсе, а про Вадима, которому только снится все это. Давайте лучше начнем по-другому. Начнем с того, что Вадим дождался, когда дверь красного юрятинского трамвая тихонько отползёт в сторону, и под сладкое бормотание вагоновожатой, пожелавшей пассажирам «не оставлять своих вещей и помнить о самом главном в жизни», улыбаясь такому напутствию, сделал шаг наружу. Красный юрятинский трамвай слегка покачнулся в тот момент, когда Вадим выходил, прощаясь с ним на сегодня и, очевидно, ожидая встречи в будущем.

      По дороге Вадим одной рукой вытащил наушники, а другой поправил спящего внутри куртки кота и под свет качающихся в лужах фонарей направился к мини-рынку. Вадим, в общем, и не надеялся, что так поздно кто-то еще работает, поэтому, увидев открытую витрину ларька, обещавшую покупателям «персик очен отличный», «яблоко семеренко недорогой», обрадовался. В Тот Самый Год металлические ларьки плотно заселяли городские кварталы Юрятина, уродуя переулки и переходы своими стальными параллелепипедами, но Вадиму было сейчас не до эстетики, ему хотелось что-то купить отцу в подарок, чтобы не приходить домой с пустыми руками.

      – Вот этого винограда, пожалуйста, полкило, и этой вот сливы «вкусный свежий сладкий» тоже полкило, – обратился Вадим к полноватому продавцу, судя по внешности, выходцу то ли из Азербайджана, то ли из Дагестана.

      – Вадим, опять Вы? Что Вас сюда привело в столь поздний час? – внезапно раздалось рядом.

      – Григорий Аркадьевич? – удивился Вадим. – Я кота домой везу.

      Вадим продемонстрировал Григорию Аркадьевичу меховой клубок – кота.

      – А Вы-то как здесь? – в свою очередь поинтересовался Вадим.

      – Я тут