Кари да Чити. Татьяна Астрит

и казались ему смутно знакомыми. Он даже заглянул в парочку старинных тбилисских домиков, так сказать полюбопытствовать в парадной, но был вынужден в спешке покинуть их, так как показались люди.

      И чем-то они его напугали, то ли болтовней своей, то ли излишней неприветливостью. Кари вылетел через разбитое окно, и больше в тот переулок не возвращался. Шли дни, людей в городе пребывало. А к лету нахлынули туристы, да так много, что ветру негде было от них укрыться. И улетел он к виноградной горе, где под старым ореховым деревом стоял небольшой домик, почти хижина. Прежние хозяева перебрались к детям, а его оставили. Завидев Кари, занавеска в маковый цветочек на двери тревожно зашелестела, а створка окна громко хлопнула об раму. Дом обрадовался новому хозяину и высказал свою благосклонность.

      По ночам под тусклой лампочкой собирались мотыльки да бабочки. Они беспокойно кружили до самой ночи, пока Кари не выключал свет. Но дом и тогда не оставлял его в одиночестве, то трубой зазвенит, то ветхой верандой над головой проедет. Так они и жили.

      Каждое утро ветер прогуливался одним и тем же маршрутом. Спускался по лестнице до остановки, садился в четыреста сорок восьмую маршрутку и доезжал до станции Вокзальной площади. По утрам народу было очень много. Пока люди искали свои карточки, незаметно для контролеров ветер нырял под турникет и добирался до поезда. На метро-то ехать было всего ничего: три остановки, и вот уж выходить.

      Площадь Свободы встречала его несвободным потоком голосов, ног, шляп, очков и рюкзаков. Он пробирался сквозь эту живую изгородь на свежий воздух и не мог потом надышаться в Пушкинском сквере. Честно говоря, Кари обожал разные ароматы, и даже запах сырости, который встречался в подземных помещениях вроде метро, приходился ему по вкусу. Но вот людей не то что недолюбливал, просто сторонился их. За столько лет жизни на земле у Кари появились излюбленные места для отдыха. Спустишься с Лермонтова, да угодишь прямо в маленький парк, окруженный со всех сторон деревьями. А в центре стоит фонтан в виде парочки под зонтиком. И капли падают на влюбленных так рьяно, что, кажется, будто они укрылись не только от дождя, но и от всего мира. Ветер любил там отдыхать знойными летними днями.

      Хоть Кари и позабыл свою природу, душа его иногда выпархивала за пределы телесной оболочки и проказничала: то чемодан на колесиках опрокинет, то шляпку с головы какой-нибудь красотки сорвет. И в эти редкие часы ветер становился счастливым и свободным.

      Однажды прогуливаясь в парке, ветер заинтересовался странным поведением воробьев. Точно в танце пернатые кружились над травой, то вверх поднимаясь, а то спускаясь к самой земле. Кари даже похлопал им, когда они уселись на заборчик неподалеку. И собрался было уходить домой, когда воробьи резко поднялись в воздух и зачирикали, будто бы призывая ветер к себе.

      – Да что там? Что? – спросил он и подлетел к ним поближе.

      И сразу же увидел птенца, рассекающего крыльями зеленую траву. Он передвигался на животе как змея. А завидев ветер, птенчик тотчас замер. Кари наклонился, чтобы проверить, жив ли он. И черный птенец тотчас раскрыл глаза.

      – Живой, живой, – обрадовался он и подумал вслух, – где же твое гнездо, малыш?

      Ветер огляделся, но ничего не заметил на кронах деревьев. А птица снова затрепетала крыльями и поползла по траве. По правую руку от Кари блеснул осторожный взгляд кошки.

      Раздумывать было некогда, он схватил в охапку птенца и улетел подальше от фонтана. Когда же они оказались в безопасности, ветер заглянул в черные испуганные глаза Чити. Кажется, он только сейчас начал осознавать всю грозившую ему опасность. Но недолго они изучали друг друга. Птенчик жалобно зачирикал:

      – Покорми меня, покорми меня, добрый, – стриж призадумался, и ветер представился, что его зовут Кари.

      – А меня Чити.

      – Я знаю, так именуют всех пернатых во круге.

      – Покорми меня добрый Кари, – жалобно повторил птенчик.

      – Чем же мне тебя накормить, – замялся ветер.

      – Мама приносила нам лакомство из разных червячков. Красные самые вкусные. Но можно и белые, я не привередливый.

      – Но я не твоя мама и не знаю, где мне раздобыть еду.

      Чити жалобно запищал и раскрыл желторотый клювик:

      – Кушать, кушать хочу. Умираю с голоду. Бедный я, несчастный, и очень-очень голодный.

      За долгое пребывание на земле ветер хорошо изучил город, и даже научился пользоваться гугл-картами. Оглядевшись, Кари заметил неподалеку парочку с телефоном и подлетел к ним. Подул на экран раз, другой, пока не открылись адреса с ближайшими аптеками для животных. На соседней лавочке кто-то позабыл зеленую сумку, и ветер, освободив ее от всего лишнего, забрал ее себе.

      – Полезай, вместо гнезда будет, – распахнул он перед маленьким стрижом сумочку.

      Когда же они добрались до аптеки, то обнаружили, что ничего подходящего из еды в ней не продается. А потому, поразмыслив, Кари с Чити отправились в рыболовный магазин на Марджанишвили. От жары птенец задремал внутри сумки, и ветер не стал его будить.

      – Спи-спи,