Грог. История орка. Надежда Знаменская

ьки и у соседа. Потом и они пару им одолжат: так каждая семья свой участок и вспашет.

      А время уже было к полудню, пекло знатно. Пот заливал глаза Грога, заставляя всё чаще утираться рукавом. И желудок начинал бунтовать, требуя прерваться на обед.

      – Бать, до конца поля и всё – время!

      – Давай ещё ходку! – отозвался Мереог.

      – Ну, давай…

      Они дошли до края поля, развернули волов и пошли дальше, а минуты тянулись как падевый мёд. Сил не было терпеть всё это.

      Наконец и Мереог поддался усталости и прервал работу. Братья тут же остановились. Грог посмотрел на старшего, Олога, и тот выразительно похлопал себя по животу, намекая на огромное желание заполнить его чем-нибудь сытным. Затем Грог глянул на младшего, Домлога: тот уселся на траву рядом с распаханной землёй и выглядел совсем измученным. В свои десять лет Домлог очень старался во всём быть наравне со взрослыми, но сил ему пока не хватало. Тем не менее, на трудности он не жаловался.

      Они возвратились домой. У калитки их встретила Мереша. Она была самая младшая в семье, трёх лет от роду. На нежно-оливковом личике девочки засветилась радостная улыбка:

      – Вернулись! Вернулись!

      Ей обязательно надо было со всеми обняться, и только после этого она побежала к матери, крича, что пора накрывать на стол.

      Грог с нетерпением ждал, пока отец и Олог ополаскивали лицо и руки у бочки с водой. А вот бы как в детстве сбегать к речке да понырять! Наконец, очередь дошла до него и до Домлога. Младший брат, уже немного отдышавшийся после пахоты, с энтузиазмом схватил черпак.

      – Подставляй лапы!

      – А ты лей не мимо, – проворчал Грог.

      Домлог в ответ сгримасничал, выдвинув вперёд нижнюю челюсть. Клычки у него сразу стали ещё заметнее, хотя для его возраста они и без того были более чем внушительные.

      – Это так ты всех детишек в округе пугаешь?

      – Никого я не пугаю! Меня и так все слушаются, – захохотал мелкий озорник, пытаясь изобразить на лице что-то ещё более зверское.

      В доме уже почти накрыли стол. Гроша, мать семейства, продолжала возиться у очага, жена Олога, Олша, заканчивала расставлять миски и чашки. Мереша, конечно, помогала.

      – Мы похлёбку сварили, – гордо объявила она.

      – Замечательно, солнышко, – похвалил Мереог дочку, берясь за ложку – Мы тоже неплохо потрудились. В этом году – даст Знающий – будет хороший урожай, и ты, Олог, спокойно дом построишь.

      – На всё воля Знающего, – отозвался Олог, ловя взгляд жены.

      В прошлом году с урожаем была беда из-за засухи, и семье важнее было собрать нужное количество зерна, чтобы и налоги заплатить, и на посев оставить, и самим что-то есть. Тут не до новых изб. А теперь Олог с Олшей ждали первенца, и в любом случае задержатся в отчем доме: в большой семье нянек больше.

      Самое забавное, что матушка тоже была на сносях, и скоро в доме будут два горлопана.

      Дальше разговор опять будет вертеться вокруг пахоты и посевов, перекинется на хозяина земли и его поборы, завернёт к теме пополнения в семействе и снова – к дому для Олога. Ещё обсудят старших детей, которые уже живут отдельно, а потом и других родственников. Если к тому времени еда в тарелках и питьё в кружках не закончатся, начнут обсуждать дела соседей.

      А дальше… снова в поле – пахать. И самое ужасное для Грога – это то, что вечером, когда каждый будет занят своим делом, ему делать будет абсолютно нечего. Да, он будет помогать с починкой утвари, если потребуется, но это ему откровенно в тягость. После смерти деда ему в тягость вообще вся его крестьянская жизнь. Раньше он мог часами слушать его рассказы о прошлом, которые, так или иначе, касались прадеда.

      Прадеда звали Марлог, он был солдатом в армии Аш-Тгара и участвовал в возвращении земель народа орков. Это он построил этот дом и…определил судьбу своих потомков на несколько поколений вперёд, сменив меч на соху. Меч, правда, до сих пор хранился в семье и считался её реликвией, дед частенько доставал его из своего сундука и показывал Грогу, как с ним управляться. Грогу это учение нравилось даже больше дедовых рассказов, и старик вырезал для них деревянные мечи и потихоньку обучал внука.

      «Вот бы взаправду пойти воевать», мечтал вслух Грог, будучи мальчишкой. Но дед только посмеивался: «Куда тебе до воинов. Это мы с тобой, так, играемся, а настоящие вояки этим живут. Твоя доля – пахотная». Такие разговоры возникали часто, и старый орк всегда напоминал о том, что война – ремесло опасное, но учить внука не переставал. Но в последние годы, когда здоровье его стало ухудшаться, пришлось довольствоваться только рассказами и разговорами. А год назад деда не стало. С тех пор Грог был сам не свой, и всё больше чувствовал, что он чужой в отчем доме.

      ***

      – Эге-ге, брат, вот ты где!

      Грог поморщился: он этим вечером специально ушёл к реке, к звенящим над нею комарам, чтобы его не трогали, но Ологу, видимо, очень надо было его отыскать.

      – Да куда ж я денусь, – буркнул парень в ответ.

      – К