Смерть Богов (Юлиан Отступник). Дмитрий Мережковский

волосы остались у нее в руках; старуха грохнулась навзничь. Перед народом, вместо Агамемнона, стоял красивый юноша с вьющимися мягкими светлыми, как лен, волосами и маленькой бородкой.

      Толпа умолкла в изумлении. Потом опять загудел голос банщика:

      – Видите, граждане, это – переодетые доносчики!

      Кто-то крикнул:

      – Бей! бей!

      Толпа всколыхнулась. Полетели камни. Товарищи обступили Агамемнона и обнажили мечи. Чесальщик шерсти сброшен был первым ударом; он упал, обливаясь кровью. Жиденка с медным тазом растоптали. Лица сделались зверскими.

      В это мгновение десять огромных рабов-пафлагонцев, с пурпурными носилками на плечах, раскинули толпу.

      – Спасены! – воскликнул белокурый юноша и бросился с одним из спутников в носилки.

      Пафлагонцы подняли их на плечи и побежали. Разъяренная толпа остановила бы и растерзала их, если бы не крикнул кто-то:

      – Разве вы не видите, граждане? Это цезарь, сам цезарь Галл!

      Народ остолбенел от ужаса.

      Пурпурные носилки, покачиваясь на спинах рабов, как лодка на волнах, исчезали в глубине неосвещенной улицы.

      Шесть лет прошло с того дня, как Юлиан и Галл были заключены в каппадокийскую крепость Мацеллум. Император Констанций возвратил им свою милость. Девятнадцатилетнего Юлиана вызвали в Константинополь и потом позволили ему странствовать по городам Малой Азии; Галла император сделал своим соправителем, цезарем и отдал ему в управление Восток. Впрочем, неожиданная милость не предвещала ничего доброго. Констанций любил поражать врагов, усыпив их ласками.

      – Ну, Гликон, как бы теперь ни убеждала меня Константина, не выйду я больше на улицу с поддельными волосами. Кончено!

      – Мы предупреждали твое величество…

      Но цезарь, лежа на мягких подушках носилок, уже забыл недавний страх. Он смеялся:

      – Гликон! Гликон! Видел ты, как проклятая старуха покатилась навзничь с бородой в руках? Смотрю – а уж она лежит!

      Когда они вошли во дворец, цезарь приказал:

      – Скорее ванну и ужинать! Проголодался.

      Придворный подошел с письмом.

      – Что это? Нет, нет, дела до завтрашнего утра…

      – Милостивый цезарь, важное письмо – прямо из лагеря императора Констанция.

      – От Констанция! Что такое? Подай…

      Он распечатал, прочел и побледнел; колени его подкосились; если бы придворные не поддержали Галла, он упал бы.

      Император в изысканных, даже льстивых выражениях приглашал своего «нежно любимого» двоюродного брата в Медиолан; вместе с тем повелевал, чтоб два легиона, стоявшие в Антиохии, – единственная защита Галла, немедленно высланы были ему, Констанцию. Он, видимо, хотел обезоружить и заманить врага.

      Когда цезарь пришел в себя, он произнес слабым голосом:

      – Позовите жену…

      – Супруга милостивого государя только что изволила уехать в Антиохию.

      – Как? И ничего не знает?

      – Не знает.

      – Господи! Господи! Да что же это такое? Без